К 50-летию полёта Ю.Гагарина - Забвение о космосе
ПОЗВОНИЛИ ИЗ ИЗДАТЕЛЬСТВА. Попросили написать книгу о Гагарине. Срочно! Оказывается, вспомнили «наверху» о том, что приближается юбилей, и выделили деньги из федерального бюджета на издание книг. И эти средства нужно побыстрее «освоить»...
Я попытался объяснить, что вообще-то книги пишутся долго, а о юбилее было известно давно, да и Гагарин как-то не укладывается в понятия «освоить», «сиюминутность» и «кампанейщина».
В общем, отказался участвовать «в распиле бюджетных средств»: ведь негоже соревноваться с толпой нынешних литераторов, готовых писать о чем и о ком угодно в любые сроки и на любых условиях — лишь бы платили...
И с чувством почти исполненного долга отправился я в книжный магазин. Сначала в один, потом в другой, третий, четвертый... Там я увидел полки книг как раз тех, кто специализируется на детективах, любовных и женских романах, на бандитах и олигархах, а также на гламурщине. Со всех сторон на меня смотрели до боли знакомые лица, что не сходят с телеэкранов, пытаясь доказать свою исключительность в современном мире.
Их было так много, что возникло ощущение пустоты. Не только духовной, но и физической.
Ни в одном книжном магазине, что попались мне, я не нашел книг ни о Гагарине, ни о Королёве, ни о первых полетах в космос.
Потом я поинтересовался у школьников, студентов, подростков и новоиспеченных специалистов — у тех, кого мы называем «молодым поколением», что они знают о наших первых шагах в космос, о Юрии Гагарине и его друзьях, о Королёве, Келдыше и их соратниках.
И узнал очень много нового для себя!
Оказывается, Гагарин действительно первый наш космонавт, однако первым в космос полетел американец?!
…Королёв, а также все его соратники сидели в тюрьме и именно там создали ракету и космический корабль, и было всё это «во времена Сталина».
…Юрий Гагарин не летал в космос, это всё придумали в Голливуде, где потом имитировали полет на Луну. В общем, полеты в космос — это оригинальная придумка кинематографистов, на самом деле ничего подобного не существовало!
…Гагарин после своего полета оказался в сумасшедшем доме, куда его отправили демократы, потому что он был коммунистом…
На последнем высказывании старшеклассника хочу остановиться особо. Дело в том, что можно простить и оправдать невежество и незнание, но какая же каша в голове у человека, если он может так думать?! Поистине, молодежь уже настолько зомбирована, что не способна мыслить свободно, трезво и разумно.
Забывая и перечеркивая прошлое, мы уничтожаем будущее. Это аксиома, не нуждающаяся в доказательствах.
Я понял, что надо говорить и писать о Юрии Гагарине. О нем — значит, о том поколении, которое прорвалось в космос, о тех людях, которые подняли первого человека на околоземную орбиту. Проще говоря, об Эпохе Гагарина.
Есть ли точка отсчёта?
Без сомнения, она существует! Я имею в виду то, что происходило в нашей стране и в мире 50 лет назад.
108 минут продолжался первый полет человека в космос.
108 минут триумфа и счастья.
108 минут, которые не только потрясли мир, но и показали, что в истории человеческой цивилизации наступила новая эпоха — космическая.
108 минут сделали нас иными, они открыли нам путь в будущее, то будущее, о котором люди мечтали, пожалуй, всё время, пока живут на Земле.
Всего 108 минут…
А начиналось всё очень обыденно.
Человек проснулся, сделал привычную зарядку, принял душ, а потом попал в руки врачей. И начались для него и для них привычные процедуры, которые они делали много раз во время тренировок, — наклейка датчиков, проверка их, а заодно пульса и давления и, наконец, надевание скафандра. Того самого, единственного, сделанного специально для него, первого космонавта.
Впрочем, такие же были и у дублера, и у всех шестерых, которые готовились вместе к полету в космос.
Человек шел мимо провожающих его людей, некоторые из них обняли его, а затем лифт поднял его к кораблю…
Не всё шло гладко даже в эти единственные часы и минуты перед первым стартом. То клапан не сработал, то сбои были по телеметрии, но это уже технические детали — не в них суть, потому что их преодолели, а суть в том, что Главный конструктор академик Сергей Павлович Королёв, который транслировал команды космонавту в корабль, произнес заветное: «Пуск!», а в ответ услышал теперь уже вечное и лихое: «Поехали!»
Так Юрий Гагарин начал свой легендарный полет.
Первая ступень полета Юрия Гагарина…
Где же начинается она?
Где ее точка отсчета?
Безусловно, здесь, в Калуге.
Музей Циолковского. Сотни людей приходят сюда. Этот великий Циолковский продолжает удивлять.
Современники, точнее, большинство из них, пожалуй, имели право считать его безумцем. У них были для этого основания, и трудно их осуждать. Они были намертво прикованы к Земле, слишком много сил, энергии и знаний они тратили, чтобы добыть кусок хлеба и не умереть от голода и холода.
1880 год. В городе Боровске новый учитель арифметики и геометрии. В августе у него свадьба. Сразу после венчания учитель едет покупать... токарный станок.
Сумасшедший...
Безумный вдвойне, потому что он начинает сочинять научные трактаты! И это в городе, где больше половины жителей не умеют расписаться, не могут читать и писать; в этом забытом богом городке, где книги есть только у следователя.
А учитель — опять-таки в воскресенье! — начинает писать дневник «Свободное пространство».
В этой работе он представил Землю именно такой, какой ее увидели с Луны астронавты.
Циолковский точно описал ощущения Алексея Леонова, вышедшего в открытый космос: «Страшно в этой бездне, ничем не ограниченной и без родных предметов кругом: нет под ногами земли, нет и земного неба».
Стоп! Воображение Циолковского пока бессильно. Он еще не представляет, как именно можно передвигаться в этом свободном пространстве, летать в нем. И Циолковский пишет: «Я заканчиваю пока описание явлений свободного пространства».
Когда бессильна наука, властвует фантастика. Она впереди науки, как мечта, которая всегда опережает действительность. Способность фантазировать, воплощать в реальность свои мысли, пока не подтвержденные точными расчетами, — необходимость и особенность (кстати, счастливая) человека, занимающегося наукой.
Итак, мечта ведет...
Вспомните: Жюль Верн и Герберт Уэллс, Ломоносов и Дарвин.
Наука и мечта.
Оказывается, мечта нужна для того, чтобы наука делала ее реальностью.
У него нет денег на переписку работ на машинке. И Циолковский пишет карандашом под копирку. Небольшую дощечку кладет на колени — так удобнее.
«Исследование мировых пространств реактивными приборами»...
«Эта моя работа, — пишет Циолковский, — далеко не рассматривает со всех сторон дела и совсем не решает его с практической стороны относительно осуществимости: но в далеком будущем уже виднеются сквозь туман перспективы, до такой степени обольстительные и важные, что о них едва ли теперь кто мечтает».
Выходит эта книжка в Калуге. А на Украине, под Петербургом, в Москве, в далекой Сибири рождаются люди, которым суждено сделать мечту Циолковского явью. Королёв, Келдыш, Пилюгин, Глушко, Янгель, Исаев...
Приходит Великий Октябрь. Он изменил и жизнь народа, и жизнь каждого человека. И, конечно же, Циолковского. А пока трудно: голод, разруха.
Новое правительство всеми силами пытается сберечь ученых, писателей, деятелей искусства. Это была борьба за будущее.
За Циолковского начинают хлопотать друзья: «Гибнет в борьбе с голодом один из выдающихся людей России, глубокий знаток теоретического воздухоплавания, заслуженный исследователь-экспериментатор, настойчивый изобретатель летательных аппаратов, превосходный физик, высокоталантливый популяризатор...»
В Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС хранился протокол распорядительного заседания малого Совета Народных Комиссаров: «Ввиду особых заслуг ученого-изобретателя, специалиста по авиации К.Э. Циолковского в области научной разработки вопросов авиации назначить К.Э. Циолковскому пожизненную пенсию в размере 500 000 руб. в месяц с распространением на этот оклад всех последующих повышений тарифных ставок».
Протокол подписан Владимиром Ильичём Лениным.
Теперь К.Э. Циолковский может полностью себя посвятить науке: «Училище я оставил, это был непосильный по моему возрасту и здоровью труд. Могу отдаться теперь наиболее любимой работе — реактивному прибору...»
В начале тридцатых годов разразилась новая сенсация. Имя Циолковского становится на ее фоне популярным, хотя он всячески противится этой славе.
«Величайшая загадка Вселенной», «Картины жизни на небесном корабле», «Самая мощная машина в мире» — каждый день такие аншлаги появлялись на первых страницах газет.
В МГУ конная милиция наводит порядок: слишком много желающих попасть на диспут «Полет на другие миры».
Интерес к загадкам в космосе огромен. Еще бы: профессор Годдард якобы сообщил, что он собирается послать ракетный снаряд на Луну.
И вдруг от человека, казалось бы, впрямую заинтересованного в популярности подобных идей, доносится предостережение: «Все работающие над культурой — мои друзья, в том числе и Оберт с Годдардом. Но всё же полет на Луну, хотя и без людей, пока вещь технически не осуществимая. Во-первых, многие важные вопросы о ракете даже не затронуты теоретически. Чертеж же Оберта годится только для иллюстрации фантастических рассказов. Ракета же Годдарда так примитивна, что не только не попадет на Луну, но не поднимется и на 500 верст».
Нет, это не пессимизм. Почти в то же время Циолковский отмечает на конверте письма из Ленинграда: «Глушко (о ракетоплане). Интересно. Отвечено».
Создается ГИРД. И сразу же письмо в Калугу: «После преодоления всех трудностей, после упорной и большой работы... организация наконец приняла признанные формы. В состав группы входят представители и актив ЦАГИ, Военно-воздушной академии, МАИ...»
О каждом шаге работы ГИРДа Циолковский знает:
— идет строительство бесхвостового ракетоплана;
— начались опыты по реактивному самолету-ракетоплану;
— в работе ракетный двигатель инженера Ф.А. Цандера;
— пилотировать первый ракетоплан будет инженер С.П. Королёв...
Всенародное признание, а не только специалистов и последователей, согревает последние годы жизни Константина Эдуардовича.
В 1934 году Сергей Павлович Королёв дарит Циолковскому свою книгу «Ракетный полет в стратосфере».
«Книжка разумная, содержательная, полезная», — отзывается Циолковский.
31 марта в Ленинграде началась Всесоюзная конференция по изучению стратосферы. Открывал ее будущий президент Академии наук СССР Сергей Иванович Вавилов.
Нет, не о том, как преодолеть этот барьер между Землей и космосом, шел разговор тогда. Стратостаты — вот что владело умами: ведь они первыми ринулись ввысь. На них поднимались отчаянные смельчаки, погибали, но на смену приходили другие...
Инженер Сергей Королёв выступал на одном из заключительных заседаний.
— Мною будет освещен ряд отдельных вопросов в связи с полетом реактивных аппаратов в стратосфере, причем особо подчеркиваем, — начал он, — именно полетов, а не подъемов, то есть движения по какому-то маршруту для покрытия заданного расстояния...
А потом он говорит о полете человека, причем «...речь может идти об одном, двух или даже трех людях, которые, очевидно, могут составить экипаж одного из первых реактивных кораблей».
Это было время мечтателей. Инженер Королёв и не скрывал, что принадлежит к ним. Но уже в те годы начали проявляться те качества характера, которые будут определяющими в нем, когда он станет Главным конструктором.
Они делали первые шаги в принципиально новую область техники. Будущие главные конструкторы еще были слесарями и механиками, испытателями и токарями. Всё делали своими руками, и каждая неудача, а их было немало, вынуждала искать и находить иной путь в том мире техники, который им предстояло создать.
Эпоха рождала главных конструкторов. И уже в те годы рядом с Сергеем Павловичем Королёвым оказались люди, прошедшие с ним до полёта Юрия Гагарина.
Это были годы великих строек, годы Магнитки и Днепрогэса, первых заводов и подвигов авиаторов... Заурчали тракторные двигатели, запели первые моторы самолетов, загудели турбины... И в этих звуках рождающейся отечественной техники как призыв к будущему прозвучали взрывы в равелинах Петропавловской крепости.
Эти испытания будущих ракетных двигателей, поднявших в космос первый спутник и Юрия Гагарина, не мог не услышать инженер Сергей Королёв. И судьба свела его с инженером Валентином Глушко.
Весной 1934 года они работали вместе в РНИИ (ГДЛ и ГИРД объединились), и Валентин Глушко возглавил двигательный отдел. На его счету уже были конструкции двигателей, которые войдут в историю отечественной ракетной техники как «первые ЖРД».
…9 марта 1934 года в семье Гагариных родился сын. Алексей Иванович обнял жену.
— Спасибо, Аннушка, за сына, — сказал он. — Юркой назовем, как и договаривались.
— Ты уж извини меня, Алексей Иванович. Так получилось, неделю пришлось ждать. Я доктору говорю: отпусти домой, там дети малые. Он смеется: мол, отсюда только с сыном, если, конечно, не двойняшки, — оправдывалась Анна, — а утром и родила...
— Хорошо, что не в Женский день, — отозвался Алексей Иванович, — засмеяли бы парня... А девятого — это хорошо...
Был солнечный мартовский день. Алексей Иванович вез жену из Гжатска в Клушино.
До старта первого человека в космос оставалось 27 лет 1 месяц и 3 дня.
2011.02.24 13:01:41
Читайте также:
Вирусологи научились предсказывать эволюцию некоторых штаммов гриппа
Нобелевскую премию 2012 года по химии вручили за открытие рецепторов GPCR
Создан новый материал, обладающий свойствами высокотемпературного сверхпроводника
Как получить квантово запутанные частицы, разнесённые в пространстве