О ценности самообразования

Владимир Сурдин,
канд. физ.-мат. наук, доцент физического факультета МГУ, с. н. с. Государственного астрономического института им. Штернберга, лауреат премии «Просветитель» 2012 года:
А у меня всё просто: сейчас уже не смогу отделить, какие знания получил на лекциях, какие — сам, а какие пришли гораздо позже окончания учебы, по ходу жизни.

В целом (в школе и университете): любимые предметы учил сам с опережением читавшихся курсов, а нелюбимые предметы учил по принуждению, к экзаменам, и быстро забывал детали. Поэтому в своих лекциях стараюсь не научать, а заинтересовывать студентов в надежде, что возникнет интерес — заработает и самообразование, а не возникнет интереса, так хотя бы останутся в голове общие, принципиальные вещи.



Александр Мещеряков,
докт. ист. наук, профессор РГГУ, сотрудник кафедры истории и филологии Дальнего Востока Института восточных культур и античности РГГУ, лауреат премии «Просветитель» 2012 года:

Без самообразования не бывает ни ученого, ни интеллигентного человека. Своим студентам я повторяю: «Я ничему не могу научить вас, у меня можно только научиться». Возвратная форма глагола предполагает, что преподаватель может задать направление, но без самостоятельных усилий студента движение делается невозможным.

В моей жизни было не так много людей, которые служили мне образцом. И — тем более — я им обязан по гроб жизни. Всем стилем своей жизни они намекали: делай как я! А это означает, что поиск следует осуществлять самому. Самому искать информацию, самому читать, экспериментировать, думать… Я был не во всём согласен со своими учителями, но бесценное общение с ними привело меня к формуле: всех слушать, но никого не слушаться.
Самообразование — вещь увлекательная и необходимая. Но я встречал и широко начитанных людей, которые по разным причинам не получили высшего образования. Они занимались самообразованием от души, но в стиле их мышления всё равно обычно обнаруживалась какая-то ущербность — отсутствие строгости мысли.

Так что, по большому счету, почти для каждого человека, который хочет заниматься наукой, одинаково важно и прохождение формального образования, и наличие старшего товарища, и самостоятельная работа. При отсутствии хотя бы одного из этих компонентов человек обречен на интеллектуальную провинциальность. Но с течением времени и после достижения определенного научного уровня самообразование занимает всё больше времени.



Михаил Кацнельсон,

докт. физ.-мат. наук, профессор Университета Радбоуда (Нидерланды), лауреат премии Спинозы 2013 года:

В школьные годы я всегда много читал сам про разные науки, «Детскую энциклопедию», всякие популярные книги. Наверное, это можно назвать самообразованием. Оно было очень важно для меня, но, мне кажется, не важнее, чем регулярное школьное образование. Скажем, я выбрал своей профессией физику (а не математику, химию или биологию, по которым тоже много читал сам), потому что у нас был замечательный учитель физики в школе и 11 часов физики в неделю (в выпускном классе). Конечно, его роль была решающей. А вот по математике для меня в школе главным было самообразование, особенно, прочитанная в 9 классе «Высшая математика для начинающих» Зельдовича и Мышкиса. Ну, так я и не стал математиком.
В университете я учил основные физические курсы сам, опережая программу на год или пару лет. Мне хотелось как можно раньше заниматься наукой, и в общем это удалось (моя первая статья вышла, когда я был на третьем курсе, а после четвертого я уже делал приглашенный доклад на большой всесоюзной конференции). Для этого нужно было, понятно, что-то знать.

Термодинамику я выучил сам на первом курсе по ротапринтному изданию новосибирских лекций Румера, квантовую механику — после первого курса, по Ферми и Блохинцеву (а потом уже отлакировал Ландау-Лифшицем), общую теорию относительности — после второго (по многим книгам, это была моя страсть в студенческие годы), квантовую теорию многих частиц — на третьем курсе (по Абрикосову, Горькову и Дзялошинскому), квантовую электродинамику — после третьего (по Берестецкому, Лифшицу и Питаевскому).
Крайне важно было раннее знакомство с формализмом интегралов по путям (в начале третьего курса, по Фейнману и Хиббсу). Всё же самообразованием в полном смысле это не назовешь, у меня был учитель, Борис Хакимович Ишмухаметов, под руководством которого я начал заниматься наукой, и он в какой-то мере руководил моим чтением, рекомендовал книги и т.п.

Не могу всё же сказать, что регулярное образование было совсем неважным. Скажем, оптику нам читали отвратительно, а гидродинамику — еще хуже, ну так я до сих пор чувствую себя в некоторых вещах не вполне уверенно. Ну, вроде как когда на лыжах катаешься с неправильно выбранной мазью. Ехать можно, но нет ощущения парения. Аналогично с математикой. Все пробелы и ухабы университетского образования ощущаются до сих пор, несмотря на последующие попытки загладить их самостоятельно.
Зато в гуманитарных дисциплинах, если чему и научился, то тут уж полностью сам. Не благодаря всему этому промыванию мозгов псевдомарксизмом-ленинизмом, а вопреки. Но, думаю, если бы в молодости у меня была возможность реально что-то узнать о философии и теологии, это бы мне очень, очень помогло.



Виктор Васильев,
докт. физ.-мат. наук, академик РАН, главный научный сотрудник МИАН, профессор факультета математики ВШЭ:

Без самообразования в математике — никак. Регулярное университетское образование, даже хорошее, дает только самые основы. После этого можно, конечно, закопаться в какой-то одной области и стать там узким экспертом, знакомящимся только с литературой по теме и обобщающим и углубляющим ее до бесконечности, однако это довольно грустно и скучно. Я замечал, что математическая сила растет, пожалуй, как квадрат числа областей/теорий, которые тебе удалось выучить (а может быть еще быстрее): ведь одно из самых ценных умений — заметить аналогию между, на первый взгляд, разными задачами и применить философию и технику из одной области в совершенно другой.
Конечно, первое представление о новой области можно получить из спецкурсов и докладов на семинарах и конференциях, однако, чтобы по-настоящему встроить ее в свое сознание и увязать с общей картиной мира, обязательно надо проштудировать хорошую книжку, причем, чем толще, тем лучше (и легче).

В молодости у меня было такое представление о счастье: попасть года на три в тюрьму где-нибудь в Скандинавии, в одиночную камеру, выписать себе учебников и выучить как следует те области современной математики, недостаточное знание которых действовало мне на нервы. К сожалению, в подобном режиме мне удалось провести только один год — второй год аспирантуры, в течение которого я занимался интенсивной зубрежкой в среднем по 11,5 часа в сутки. Это, в основном, и стало фундаментом моего научного багажа: позднее, когда пошел работать, выучить что-то новое удавалось только эпизодически, лоскутками.

Конечно, решать задачки гораздо веселее, чем учиться. Поэтому, чтобы стимулировать себя, я несколько раз сознательно выбирал такие задачи, для которых требовалось быстро разобраться в чем-то новеньком, и в увязке с их решением эта зубрежка шла гораздо эффективнее.

Источник