Вещие сны и религиозные откровения

Религии и духовные путешествия начинались как сон или видение, нейрохимия говорит нам как именно...

Однажды вечером в 1745 году один выдающийся ученый обедал в отдельной комнате какой-то из лондонских таверн, как вдруг заметил человека, сидевшего в углу и, по всей видимости, обращавшегося к нему. Испугавшись за собственную вменяемость, ученый спешно отправился домой и заснул. Той ночью мужчина из таверны явился ученому во сне, пообещав раскрыть смысл Библии и утверждая, что он сам Господь Бог. Этим ученым был Эмануэль Сведенборг, который в возрасте 57 лет начал писать несколько книг о явившемся ему откровении, вдохновляя последователей и инспирировав целое религиозное движение. Во времена расцвета сведенборгианской церкви в Соединенных Штатах 19 века, философия ее последователей оказала наиболее значительное влияние на трансценденталистов Новой Англии, в том числе и на Ральфа Уолдо Эмерсона. Сведенборгианская церковь на данный момент продолжает существование и насчитывает около 30 000 последователей по всему миру.

Многие религии начинались как сон или видение в голове их основателей. Савл из Тарса (апостол Павел) ехал в Дамаск, чтобы принять участие в гонениях на зарождавшуюся там христианскую общину, когда «внезапно осиял его свет с неба». Он упал на землю и услышал голос, обращающийся к нему:

Савл, Савл! что ты гонишь Меня?.. Я Иисус... встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать

После этого видения Савл стал апостолом Павлом и оставшиеся годы посвятил проповедованию христианства.

Пророк Мухаммад, основатель ислама, получил первое откровение в серии снов. В Хадисах сказано: «Ниспослание откровений посланнику Аллаха ... началось с благого видения во сне, а никаких иных видений, кроме приходивших подобно утренней заре, он никогда не видел ...»; кульминацией стало видение ангела Джабраила, который приказал ему прочитать первые аяты того, что потом станет Кораном. Аналогично, в ночь перед просветлением, Будда увидел «пять великих видений». В первом из них, Земля была его ложем; Гималаи, величайшие из гор, его подушкой; а ноги и руки его лежали в океанах. Вдохновленный видениями, Будда совершил утренний ритуал омовения, после чего сел под деревом Бодхи, и оставался там до тех пор, пока не осознал полученные им видения и не «пробудился».

Список можно продолжать бесконечно. Джозеф Смит, основатель мормонизма, видел ангела Морония ночью 21 сентября 1823 года:

После того, как я уже приготовился отходить ко сну, ... Я обнаружил ... в своей постели существо, стоящее в воздухе ... Он был в балахоне самой превосходной белизны ... Все его естество было неописуемо великолепно, а лицом он был воистину подобен свету молнии

Образ Морония из видения, как говорят, привел Смита к холму рядом с Куморой (Нью-Йорк), где, как тот сообщает, он нашел захоронение со священными учредительными документами Церкви Иисуса Христа Святых последних дней.

В 1940-х годах шаман племени шошони из Уинд-Ривер рассказал, что сведения о медицине и целебных средствах сообщили ему медведи из его снов. Как и другие шаманы и жрецы аборигенов, он, по утверждениям, мог контролировать свои сны и использовать их в качестве источника магии, знаний и средств повышения уважения. Если человек может контролировать чьи-то сны, это значит, что у него есть доступ к сверхъестественному — это считалось необыкновенным подвигом.

На протяжении всей истории не только целители или основатели религий, но и большинство людей считали сны порталом в мир духов. Когда у одного из наших предков, живших 100 000 лет назад в Африке или в Европе позднего палеолита, недавно умерший любимый человек начал появляться подозрительно живым во снах, этот человек естественно начинал верить, что его близкий до сих пор каким-то образом существует без своего старого тела.

Как показывают данные, которые я собирал многие годы, сновидения с явлением кого-либо остаются настолько реальными, что бывшие атеисты иногда проходят обряд обращения в веру после того, как их пережили. Один ученый, откровенный атеист, рассказал мне свой сон в апреле 2015 года:

Мой давно умерший отец подошел ко мне в каком-то пустом помещении. Он выглядел так, как когда был здоровым. На самом деле, он выглядел великолепно. Я помню, как подумал: «Как такое может быть?», ведь он был мертв. Он улыбался и вдруг я просто понял, что на самом деле он не мертв; вместо этого он жив и в полном порядке, где бы он ни был... Я начал понимать, что мой атеизм — это не все

Неудивительно, что большинство людей из различных культур на протяжении всей истории относились к сновидениям как к прямому доказательству существования мира духов. И это вызывает очевидный вопрос: что такого особенного в снах, что они предстают такими эффективными проводниками в сверхъестественное?

Нам известно, что «быстрый сон», когда глаза буквально бегают под закрытыми веками, является фазой, в которой мы видим самые яркие сны. «Быстрый сон» связан с повышенным уровнем нейротрансмиттеров дофамина (связан с движением) и ацетилхолина, равно как и с повышением активности в лимбической системе, миндалевидном теле и вентромедиальной префронтальной коре — зонах мозга, отвечающих за эмоции. В то же время в дорсолатеральной префронтальной коре, зоне мозга, контролирующей проницательность, рациональность и способность выносить суждения, активность понижается; точно так же организм начинает вырабатывать меньше норадреналина и серотонина, нейрохимикатов, участвующих в процессах бдительности и самоконтроля. При очень низких уровнях содержания серотонина выделяется нервный трансмиттер глутамат, который чрезмерно стимулирует активность мозга, повторяя действие галлюциногенов на ощущения и когнитивные способности. Другими словами, в фазу быстрого сна наши эмоциональные центры стимулируются чрезмерно, а рациональные либо подавляются, либо прямо перефокусировываются на эмоциональные задачи. И начинаем обдумывать каждое из бескрайнего множества значений испытываемых эмоций и взаимодействий с широко колеблющимися уровнями проницательности.

Вполне логично, что изменения, происходящие в мозгу под влиянием быстрого сна, также характерны для шизофрении и кайфа, испытываемого при употреблении галлюциногенных наркотиков ― таких, к примеру, как ЛСД. Быстрый сон, шизофрения и галлюциногены связаны с нейрологическими процессами, которые вызывают измененное состояние сознания. Нейрохимия снов создает эмоционально напряженное состояние рассудка, сопровождающееся отсутствием способности критически оценивать видения, вызванные этим состоянием. По окончании галлюцинаторного сна или прихода от кислоты индивиды могут осмыслить и попытаться интерпретировать только что испытанные ими впечатления.

Наблюдение и интерпретация даются сложнее людям, страдающим от хронической шизофрении (хотя при этом и не являются для них чем-то абсолютно невозможным).

Чем интенсивнее галлюцинаторный эпизод, тем сложнее его интерпретировать. Чем сложнее интерпретация, тем больше значения мы придаем переживаниям — до определенного момента. Возможно, это объясняет, почему у шизофреников с позитивными галлюцинациями — включая зрительные и слуховые галлюцинации, а также бред — наблюдается такой высокий уровень религиозности и попыток интерпретировать свои девиантные переживания через религиозные символы, язык, и образы.

Исследования подтверждают эти наблюдения. В одном комплексе исследований нейроученый Роланд Гриффитс из Медицинского Института в Университете Джонса Хопкинса выдавал здоровым волонтерам одно из двух: стимулирующий препарат метилфенидат или галлюциноген псилоцибин. У испытуемых, употребивших псилоцибин, отмечались намного более высокие показатели духовности и мистических переживаний. По сравнению со стимулянтом, этот наркотик намного вероятнее давал ощущение потери внутренних границ, трансцендентности времени и пространства, внутреннего озарения и контакта с чем-то возвышенным и неописуемым. Когда участников, принявших псилоцибин, опросили спустя 14 месяцев после исследования, 58% сказали, что опыт употребления наркотика входит в пятерку самых лично значимых в их жизни, а 67% признались, что он входит в пятерку лучших духовных переживаний.

Одним словом, при подходящих условиях, галлюциногены вроде псилоцибина могут создать яркие духовные и мистические переживания. Они делают это отчасти создавая нейрохимическую среду (высокий уровень дофамина и низкий уровень серотонина в лимбических зонах мозга и высокий уровень глутамата в префронтальных зонах), идентичную той, что наблюдается в стадии быстрого сна.

Неудивительно, что когда мы грезим или когда элементы «быстрого сна» вторгаются в ясное сознание, — как это происходит в периоды сонливости, стресса, «витания в облаках» или галлюцинаций от наркотика — они могут создавать «видения». Одним словом, сны представляют собой мимолетные трипы, и когда они вдруг ярко прорываются в мир бодрствования, сны эти иногда становятся видениями или галлюцинациями.

Конечно, если нейробиология снов и видений идентична той, что создает психоделические ощущения, тогда они могут питать религиозные идеи и переживания. «Быстрый сон» производит горючие материалы, которые поддерживают огонь религиозного воображения. Все видят сны, но не каждый — видения, не каждый становится религиозным. То, что человек делает со своим сырым опытом сновидений определяет, у кого будут видения и одержимость сверхъестественным, а у кого — нет.

Как всем нам известно, сны можно интерпретировать самым невероятным образом. Каждый раз, когда мы решаем «толковать» сон, мы ожидаем погружения в раздумья о событиях сна, несколько раз в день: в конце концов, по сути невозможно понять сон за одно такое «погружение». Вместо этого мы находим в толковании сна несколько поворотных моментов, так называемых «предваряющих событий», когда наступает окончательная ретроспективная рефлексия. Эта последовательность видна, потому что зачастую сны бессмысленны на первый взгляд — по крайней мере, отсутствует их очевидное объяснение.

Этот же самый парадоксальный принцип интерпретации появляется, когда мы читаем священные тексты или слушаем религиозные предания, или пытаемся истолковать свой собственный религиозный опыт (если мы «верующие»). Действительно, как и со снами, священные тексты или религиозный опыт довольно редко согласовываются со здравым смыслом. Обычно их трудно понять. Верующий подходит к чтению или изложению священного текста через смешивание вводящих и закрепляющих методов. Перед чтением верующий предвкушает, что потом он/она должны будут размышлять о значении текста, но сам опыт предвкушения/введения окрашивает интерпретацию текста.

Вполне возможно, что родовые племена относились к сновидениям, по крайней мере к некоторым из них, как к общению с потусторонним миром. Поэтому они слушали их пересказы с трепетом или благоговейным ужасом, и с ощущением того, что теперь им необходимо тщательно раздумывать об этих образах. И это был метод введения/укрепления, сначала направленный на сны, которые питали неразборчивое создание новых религиозных идей. С религиозным опытом, как и со сновидениями, процесс постоянного толкования, интерпретации, и ре-интерпретации приводил к новым значениям, новым ритуальным процедурам и бесконечному конфликту.

Возьмем, например, христианскую докрину девственного рождения Христа. Она основана на сне Иосифа, мужа Марии:

Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святого. Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Но когда он помыслил это, – се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: «Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их»…Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее, как наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус.

Значение сна Иосифа было истолковано ранними христианскими лидерами для установления доктрины Непорочного зачатия Иисуса, что впоследствии стало центральным догматом христианской веры для многих из христиан. Этот сон породил многовековой конфликт между христианами и иудеями насчет утверждения о Непорочном зачатии Иисуса, пока ислам принимал сон как безусловное доказательство этого факта. В течение периода Реформации на Западе конфликты о толковании этого сна (и, конечно, многих других отрывков из Библии) стали насильственными, с множеством смертей, но без разрешения. Несомненно, вокруг значения этого сна до сих пор ведутся споры в христианских, иудейских и мусульманских кругах.

Учитывая производительную политическую силу толкования снов в досовременных обществах, люди, которые могли надежно интерпретировать сны, были широко востребованы в этих культурах, и обладали значительным политическим престижем как религиозные пророки и лидеры. Для того чтобы стать святым, человек должен был набираться знаний в толковании снов. В Танахе Иосиф выступает примером святого, чьим даром было толкование снов.

Другому раннебиблейскому Иосифу удалось освободить себя из тюрьмы фараона при помощи искусного толкования его снов. В Книге Бытия Сказано:

И сказал фараон Иосифу: мне снилось: вот, стою я на берегу реки;
и вот, вышли из реки семь коров тучных плотью и хороших видом и паслись в тростнике;
но вот, после них вышли семь коров других, худых, очень дурных видом и тощих плотью: я не видывал во всей земле Египетской таких худых, как они;
и съели тощие и худые коровы прежних семь коров тучных;
и вошли тучные в утробу их, но не приметно было, что они вошли в утробу их: они были так же худы видом, как и сначала. И я проснулся.
Потом снилось мне: вот, на одном стебле поднялись семь колосьев полных и хороших;
но вот, после них выросло семь колосьев тонких, тощих и иссушенных восточным ветром;
и пожрали тощие колосья семь колосьев хороших. Я рассказал это волхвам, но никто не изъяснил мне.

(Быт. 41:17-24)

В отличие от профессиональных толкователей снов (волхвов), которые не смогли понять, почему во снах фараона предстали одновременно и достаток, и нужда, Иосиф утверждал, что сновидения отсылали к одной вещи: послание Господа велело фараону создать запасы продовольствия за семь лет достатка, потому как за ними последовали бы семь лет тяжелого голода. Иосиф возобладал в конфликте за толкование сна фараона, и, таким образом, Египту удалось пережить семь лет неминуемо пришедшего голода. Благодаря своим способностям толкователя снов, с тех пор Иосиф стал выдающимся должностным лицом при дворе фараона.

Словом, не только сны, но и их толкование представляли главное значение для человеческого опыта и создания религиозных движений и идей на протяжении истории. Сновидение само по себе и интенсивная работа по его интерпретации объясняют, почему духовная сфера расценивалась как абсолютно реальная на протяжении большей части истории человечества. Люди напрямую соприкасались с духовной сферой в их снах.

Что же все это дает нам сегодня? С одной стороны, связь быстрых снов и духовного опыта беспокоит некоторых религиозных людей, из-за их боязни того, что таким образом религия это ничто иное как бредовые сновидения и галлюцинации. С другой стороны, эта связь огорчает некоторых твердолобых атеистов, которым не по нраву идея о том, что духовность произрастает корнями в нашей биологии, что это функциональное и адаптивное приобретение и ключ к тому, кто мы есть.

Что нам делать с демонстрацией того, что духовность берет истоки в быстром сне и его сновидениях — личный, возможно, духовный выбор каждого. Но наука и общество сами по себе выиграли бы, если расценить эту связь всерьез. Если наши сны создают духовные идеи, они также могут способствовать возникновению фундаменталистского терроризма и фанатизма. В конце концов, быстрый сон исследовался как модель психоза. То же самое химическое сырье, которое производит сновидения, может, при изменении, производить навязчивый психоз и связанные с ним нейропсихические симптомы. Религиозный фанатизм окрашен одержимостью и паранойей, которые могут быть связаны со вторжением быстрого сна в состояние бодрствования, и вытекающими из этого маниями. Будущее нейронауки духовных состояний, основанной на исследовании сновидений, может помочь нам преодолеть одно из величайших испытаний нашей эпохи.

Автор: Патрик Макнамара, старший доцент кафедры нейрологии и психиатрии Школы медицины Бостонского университета и профессор университета Нортсентрал. Автор статей, опубликованных в ведущих рецензированных журналах, и ряда книг, посвященных науке сна и сновидений, психологии и нейрологии религии. Он также является основателем и директором Института биокультурного изучения религии.

Источник

Перевод