Безусловный основной доход в глобализированном мире

Утопия – это место, которого нет на карте, ну и, разумеется, у которого нет территориальных границ. Даже Иммануил Кант не мог представить себе общественно-политическую Утопию в узких рамках государственной структуры. В его работе «К вечному миру» он решительно указывает на то, что «настоящая демократия» не могла бы существовать в изолированной, обособленной, национальной форме, притом, что в гражданском обществе имела бы все шансы. Также об этом частенько предупреждал Карл Маркс, что видит реализацию своей утопии в умиротворенном обществе, не обладающем имуществом, в узких рамках отдельного государства. Коммунизм, с территориальной точки зрения, сразу же был бы отвержен при первой же экспансии всемирного экономического движения, если бы революция не была осуществлена мгновенно в качестве «поступка властвующих народов».

Если соответствующие рамки общественно-политических утопий еще двести лет назад приходили на ум лучшим мыслителям, то размышления об утопии, которая занимает нас ныне, точнее теме безусловного основного дохода для всех, в глобальном масштабе изначально должны быть верны. Любая попытка вновь настроить существующие социальные сети на смягчение последствий отмирания рабочего общества, но уже на локальном уровне, и тем самым вновь создать структурные отличия по сравнению с остальным миром, которые при большом размахе будут иметь болезненный характер и принесут огромные расходы, если судить с высоты имеющегося опыта совершения таких попыток, может расцениваться только как недальновидный поступок. Ввиду имеющихся в настоящее время проблем, речь идет лишь о том, чтобы начать поиск альтернатив на глобальном уровне, даже если на фоне инертности существующего строя альтернатива выглядит еще более утопичной. Согласно мнения Майрона Франкмана, «Простое внедрение стабильного интегрированного глобального рынка требует также глобальной системы финансового обеспечения».



Предлагаю вкратце рассмотреть некоторые из проблем нашего трудового мира, которые принято считать основными. Государства, имеющие экономическую структуру стран ОЭСР (международная экономическая организация развитых стран, признающих принципы представительной демократии и свободной рыночной экономики), едва ли могут сегодня реагировать на необратимый процесс глобализации и соответствующий рост конкуренции со стороны гастарбайтеров иначе, кроме как повышением эффективности своего производства. В свете классического промышленного труда фактически это попытка заменить дорогую человеческую рабочую силу машинной. В этой связи теплится надежда, что применение новых технологий – а именно в сфере информационных и компьютерных технологий – позволит создать новые рабочие места, которые позволят если не вернуть, то хотя бы компенсировать сокращенные должности. Вместе с все еще теплящейся предвыборной надеждой политиков на то, что постоянно растущий сектор услуг привлечет безработных из первичного и вторичного секторов, или что безработные воспользуются возможностью повысить свою квалификацию на дорогостоящих курсах и надолго вернутся в ряды трудящихся, или что рынок труда под постоянно воздействующим на него давлением сможет стать достаточно гибким, - это предположение оказалось верным лишь условно. А работы, как оказалось, меньше не становится, напротив, она обрела новые формы, с которыми очень сложно справляться имеющимися средствами традиционной рабочей и социальной политики.

То, с чем мы столкнулись, не является «концом работы», но является диверсификацией форм труда, а, следовательно, такая ненадежность трудовых отношений может для многих иметь фатальные последствия, то есть, разделение труда на неполную занятость, работу над проектами и постоянно прерываемое фазами безработицы временное трудоустройство, которых порой даже в сочетании недостаточно, чтобы удержать безработных на плаву. По крайней мере реалисты могли бы на основании таких тенденций догадаться, что рабочие места, которые еще 20 или 30 лет назад с определенной долей уверенности давали доходы, способные покрыть расходы, доступны уже не в той мере, что раньше; что «возвращение к полной занятости» всего лишь очередное пустое обещание европейских политиков, лишенное реальных оснований.

Несмотря на это, продуктивность, соответственно и богатство первого мира, непрерывно растет. А вместе с ним увеличивается также доход и благосостояние тех, у кого есть хорошо оплачиваемая и надежная работа. Джульетта Шор в 1991 году подсчитала, что эффективность американского производства в период с 1950 по 1990 год выросла вдвое. Если условно считать, что прирост производительности труда с учётом НТР и непрерывной модернизации увеличивается с тем же темпом (на самом деле прирост идёт быстрее), то рабочая неделя сейчас могла бы составлять 6,5 часов (при тех же объёмах производства). Как говорится в Докладе Организации Объединенных Наций о развитии человека, соотношение 20 процентов мирового населения с наивысшим уровнем дохода по отношению к 20 процентам населения с самым низким уровнем дохода изменилось с 3:1 в 1820 году на 7:1 1870 году, 11:1 в 1913 году, 30:1 в 1960 году, 61:1 в 1991 году, и наконец-то 74:1 в 1997 году. Да и общество за последние десятилетия изменилось в международном разрезе до неузнаваемости. И это дает нам даже несмотря на процесс гетерогенизации трудовых отношений, целый ряд причин, чтобы променять имеющееся благополучие на основной доход.

В предыдущих дискуссиях на тему основного дохода, конечно же, приводился и ряд предостережений против безусловной передачи доходов от производства. Наряду с общепринятыми ссылками на сложность политической обратимости и инертность существующих структур и привычек мышления, обычно в этом контексте критикуются невозможность финансирования концепции основного дохода, ее пагубное воздействие на готовность к труду и конкуренцию, а также невозможность ее реализации в условиях национального государства. К вопросу о возможности финансирования мы вернемся несколько позже. Переживания о снижении готовности к труду притом, что объемы самой работы уменьшаются, не нуждаются в дальнейших комментариях. Не большего пояснения требует также и боязнь снижения конкуренции: неважно, уменьшится ли основной доход при получении частного дополнительного дохода, или дополнительный доход будет облагаться соответствующим налогом, большинство концепций основного дохода предполагают, что каждый трудящийся и получающий оклад, в сумме получает большую сумму, чем тот, кто не работает, а имеет лишь основной доход. Тот из двух, кто получает больший дополнительный доход, должен обладать также и большим доходом на налоги и основной доход. Также в подобной концепции постоянно присутствует стимул зарабатывать больше, при этом не оставляя кого-то совсем без средств к существованию. И последняя из перечисленных проблем, заключающаяся в невозможности или возможности концепции основного дохода в условиях национального государства, точнее в условиях глобализации, едва ли нуждается в рассмотрении.



В качестве аргумента за внедренную на национально-государственном уровне концепцию основного дохода используются разные доводы, что он может дать странам с высоким уровнем дохода, или более абстрактно – странам, близким по уровню дохода к бедным странам, возможность закрепить их конкурентоспособность в глобальных условиях. Таким образом, за счет того, что основной доход покрывает часть оклада, персонал будет обходиться работодателю дешевле. Однако, именно страны, чья структура сильно отличается от соседних стран, получили на протяжении последних лет опыт, который говорит о том, что длительное время устоять перед миграционным натиском со стороны стран с очень сильно отличающимися условиями жизни едва ли удастся. Несмотря на сосредоточенные попытки внедрения новейших технологий, наружные границы ЕС уже сегодня не удается удерживать полностью. Существующий сегодня миграционный натиск мог возникнуть за счет того, что размер национального безусловного основного дохода в странах ЕС был бы настолько высок, что значительно – а то и во много раз – превышал бы среднестатистические зарплаты в остальных странах мира.

Внедрение национальной схемы основного дохода, которая таким образом должна была бы аргументировать инициированное государством снижение затрат на персонал по сравнению с странами-соседями, должно было бы таким образом еще более радикально усилить границы с другими странами, чем это было до сих пор. Уже только этот факт стоил бы сумасшедших капиталовложений. Структурные различия, которые при таком разграничении абсолютно неизбежны, поскольку оно полностью отбирает у экономических, социальных и культурных трудящихся возможность «выпустить пар» – сразу на ум приходят последствия «железного занавеса» или границы между Соединенными Штатами и Латинской Америкой, которые разрослись бы в таком динамичном мире, как наш, за короткий период до таких различий, которые, если не сразу, то по прошествии некоторого времени, обошлись бы дороже и, следовательно, их было бы сложнее подсчитать, чем любую попытку уловить утечку рабочих сил – а также налогов – в странах с низким уровнем дохода на глобальном уровне.

Пол Сэмьюельсон в 1948 году наглядно продемонстрировал, какое уравнивающее воздействие имела бы свободная торговля, минуя национальные границы на социальные структурные различия, особенно на различия в доходе от труда и капитала. (Samuelson 1948). Однако, поскольку международная торговля в идеальном понимании никогда не будет свободной, и, соответственно, не достигнет уравнивающего эффекта, Джеймс Е. Мид в 1952 году в своей «Геометрии международной торговли» предложил принять меры против неравномерного международного распределения основного дохода. Со своим предложением перераспределения дохода Мид был одним из первых, кто осознанно предложил концепцию базового оклада не только на национальном, но и на глобальном уровне.

Глобальность заключается не в «Туризме ради основного дохода», а в ответе на вопрос о последствиях гарантии нарастающего миграционного давления, благодаря моделям с обратной зависимостью, как это неоднократно было предложено. На моральном уровне это было бы цинично, а на экономично-социальном даже недальновидно без учета граждан данной страны желать предоставлять возможность получения основного дохода эмигрантам, притом, что в странах, откуда они прибыли, уже предоставляется соразмерная основная страховка. Исходя из возникающих в этой связи административных расходов и трудностей, которые необходимо сравнить с различными стандартами и привести к общему знаменателю, поэтому сомнений быть не может, что главную проблему «Туризма ради основного дохода» стоит ожидать не со стороны стран, которые в обозримом будущем сами смогут предоставлять подобного рода гарантии. Если рассматривать ряд стран, в которых уже сейчас ведется обсуждение основного дохода, то становится ясно, что вместо того, чтобы эффективно бороться с проблемой экономической миграции, концепция обратной зависимости лишь разжигает конфликт.

Конечно, то же относится и к размышлениям о том, чтобы сделать размер основного дохода зависимым от срока пребыванияв странах, которые его уже внедрили. Даже если бы сумма основного дохода и возможность его получения предоставлялась бы, скажем, через пять лет проживания в стране, для ходатайства о получении гражданства, не сложно догадаться, что вскоре накатила бы невообразимая волна эмигрантов, готовых пойти на многое, чтобы хоть как-то выдержать этот срок, дабы потом наслаждаться основным доходом. Если при рассмотрении огромных различий между бедными и богатыми обществами не принимать во внимание моральную сторону вопроса, то исторический опыт с большими разрывами благосостояния и различными социально-политическими и экономическими стандартами в мире демонстрирует, что единственная возможность заключается в том, чтобы внедрить эффективную социальную систему, которая способна успешно побороть проблему сокращения трудовой деятельности, сразу же ввести «деятельность всех народов».

Страны бывшего СССР едва ли способны бороться с миграционным давлением, которое в советские времена еще кое-как удавалось скрыть при помощи яркой социальной политики, но теперь структурные различия между регионами все сложнее скрыть, и до сегодняшнего дня делают это, прибегая к рестриктивной обязанности регистрации. Следует вспомнить о том, что еще Дэвид Хумэ в своей работе «О жадности в торговле» сделал акцент на том, что благосостояние нации самым тесным образом связано с благосостоянием соседствующего с ней государством. Миграция из Юго-Восточной Азии – так называемые «люди на лодках» – в изначально населенные европейцами государства Австралию и Новую Зеландию (где в настоящее время, кстати, ведутся оживленные дискуссии на тему основного дохода) провоцирует сегодня организацию охраны границ, затраты на которую не готов понести никто. Ввиду таких расходов, предложение Уэйна Корнелиуса (Wayne Cornelius) касательно ситуации на границе США с Мексикой кажется разумным, «именно в основных миграционных областях Мексики и Центральной Америки создать серьезные альтернативы эмиграции [и] рассматривать каждую стратегию контроля иммиграции» как обреченную на неудачу. Серьезное отношение к такому подходу является еще одним маленьким шажком к универсальной схеме основного дохода, которая касается как стран происхождения, так и стран прибытия, и, следовательно, учитывает возражение, выдвинутое Хилелем Штайнером (Hillel Steiner) в 2003 году, что идею реализации основного дохода в национально-государственных рамках realisieren можно сравнить со «справедливостью среди воров», поскольку это дает богатым странам возможность разделить между своими гражданами больше, чем свою честную долю глобального богатства.

Теперь, однако, возникает вопрос, как такое основное обеспечения для всех могло бы выглядеть реалистично.



Разумеется, было бы неразумно полностью проигнорировать существующие структурные различия и, скажем, просто так разделить основной доход между всеми на свете в соответствии с уровнем благосостояния стран ОЭСР. Во-первых, работы, которую еще выполняли, вначале не будет хватать, в большей степени в привязанных к гуманитарному направлению бедным государствам мира. Там, как часто оказывается, из-за удобных условий основного обеспечения, за работу просто никто не будет браться. Во-вторых, против равномерного распределения основного дохода говорит прежде всего то обстоятельство, что в том объеме, который необходим, в обозримом будущем его едва ли можно будет профинансировать.

В ходе рассмотрения размера основного дохода большинство сторон, как правило, отталкиваются от требования гарантий социокультурного прожиточного минимума». На национально-государственном уровне, как правило, это значение не представляет серьезной проблемы. В отношении мирового общества в свете морального права, лежащего изначально в основе дебатов на тему основного дохода, может возникнуть вопрос, кто определит уровень социально-культурного прожиточного минимума для бедных стран?

Первые правила могли бы, возможно, предоставить в этом отношении некоторые идеи, относящиеся к «Теории справедливости» Джона Роулза (John Rawls). В крайне динамичных условиях глобализированной современности с ее многочисленными рисками и опасностями не сложно себе представить, что страны, которые сегодня на коне, завтра могут оказаться на дне глобализации. Именно эта опасность, описанная выше, вызывает необходимость обсуждения возможности глобального основного обеспечения для всех. Если богатые на сегодняшний день государства больше не смогут быть уверены в том, что по причине оттока их промышленного потенциала, а, следовательно, и рабочих мест, и налогоплательщиков они не станут в один ряд с самыми бедными странами мира, то ситуация максимально приблизится к положению вещей, которую Роулз на теоретическом уровне взял за отправную точку в одной игре, а именно, игре, в которой ни один из участников не знает наверняка, кем он будет по прошествии следующего хода. Если бы все участники игры имели возможность заранее предопределить свое вероятное положение, то каждый мог бы, как минимум, так подстроить под себя это положение, что поставив свою фишку на это поле, не пожалел бы об этом. Аналогично можно аргументировать то факт, что глобальное, но вынужденное и регионально распределенное основное обеспечение должно было бы как минимум быть устроено так, чтобы ни одно общество не могло пожаловаться даже на самый низкий уровень основного дохода при его использовании.

Какой бы захватывающей ни была мысль Роулза, она остается всего лишь абстракной идеей, не отражающей пока что фактического размаха глобального основного обеспечения для всех. Более реально было бы – важно, однако, не забывать, что мы как и прежде говорим здесь о теоретической общественной утопии – вероятно, ввести индексацию основного дохода на местном уровне цен для различных обществ, по потребительской корзине, за созданием которой стоят региональные чиновники, а дальнейший контроль осуществляет организованная выше глобальная инстанция. Эта инстанция могла бы, только в качестве примера, быть создана Организацией Объединенных Наций. Можно было бы представить, что эта инстанция для начала составила бы каталог минимальных стандартов, которому мировое сообщество уже и без того должно было бы следовать в 21-м веке – то есть, речь идет об отсутствии голода, о крыше над головой, соответствующем медицинском обслуживании, возможности получить образование, равной возможности культурного обогащения и т.д. – и исходя из обеспечения, размер основного дохода в дальнейшем менялся бы в зависимости от местного уровня цен по направлению вверх. И, наверное, так все время, пока не будут закрыты потребности, а общая готовность к труду не сникнет окончательно. Чтобы этого не случилось, основное обеспечение можно было бы поставить в зависимость от состояние местной экономики как «дивиденды от валового национального продукта». Когда в одной из стран соберется слишком много невыполненной работы, вместе с производством упадет и уровень основного дохода, побуждая людей опять взяться за работу. Здесь также следовало бы точно определить и влияние транснациональных концернов и осложнений на «местную экономику» в условиях глобализации. Вероятно, следовало бы в этом ключе провести границы между спросом на рабочую силу в разным сферах экономики.

В принципе, в любом случае следовало бы учесть, что большая часть обществ, которые только начинают ощущать эффект от прогрессирующей рационализации производства, или же которым только предстоит получить этот опыт, внезапно появились в глобализированном мире и, таким образом, заинтересованным сторонам их едва ли стоит ставить по всем имеющимся причинам и следствиям перед фактом возможности потери трудовой деятельности. На основании пока еще достаточно широких альтернативных возможностей для транснациональных концернов государства, которые смогли перейти от допотопного уровня к современному наемному труду благодаря этим «глобальным игрокам» и при этом достаточно долгое время прекрасно понимали, что с легкостью, за счет своих низких окладов, могут перехватывать рабочие места у промышленных стран, а завтра сами же могут стать жертвами глобализации. И тогда, когда транснациональные концерны либо просто покроют более дешевые области, либо усиленно начнут внедрять автоматизацию своего производства, а участвующим государствам на протяжении того минимума имеющегося в распоряжении времени не удастся оградиться от диктуемых иностранными предприятиями производственных отношений при помощи соответствующих легитимных рамок, или же социальной сети.

Также то, что европейское социальное государство предлагает в качестве возможности, но чем дальше, тем больше как необходимость, вообще размышлять о глобальном основном обеспечении, постепенно образовалось лишь через 150 лет многочисленных дискуссий и жертв. Полученный при этом опыт удается каким-то образом получить на протяжении нескольких лет. Неожиданная потеря уже вводимого в полном масштабе в этих государствах наемного труда, может на психологическом уровне вызвать массивное недопонимание и, как следствие, сопротивление «империалистическим» концернам и странам, откуда они происходят. Нужда, которая возникла бы вместе с внезапной потерей работы в этих странах, вместе с этим недопониманием может стать очагом фундаментализма всех видов, а возникшие в связи с ними последствия очевидно обойдутся дороже, чем своевременная попытка организовать резкий переход от наемного труда к «обществу свободного времени».

Основное обеспечение для всех, которое изначально планировалось в глобальных масштабах, могло бы избавить эти страны от столь болезненного перехода от общества наемного труда к обществу безработных. Можно даже предположить, что многие из этих обществ, которые еще не так сильно «отдалились» от своей работы и своих потребностей, намного легче перенесут переход к «обществу свободного времени», чем общества стран с хорошо развитой промышленностью, где уже так давно привыкли к трудовой деятельности.

Хоть сопротивление глобальной схеме основного дохода реальнее было бы ожидать от «стран-спонсоров», некоторые из уже сегодня выступающих против «капиталистического и империалистического» мира государства – из религиозных или культурных соображений – выражают нежелание примыкать к такой концепции, образовывая, таким образом, анклавы, которые рискуют стать для окружающих регионов проблемами, требующими дорогостоящих решений. Нестабильность, возникшая в этом месте и способная негативно повлиять на конкурентоспособность этих государств в сравнении со стабильными регионами, способна, однако, стать хорошим аргументом для участия в глобальной концепции основного обеспечения.

Таким образом «достаточно высокий» уровень основного дохода в этих странах мог бы на достаточно длительный срок стать фактически на пути транснациональных концернов в их стремлении избежать постоянно снижающегося уровня заработной платы в странах с более низким уровнем дохода. Как это всегда и бывает, все эти достаточно условные представления сводятся к одному решающему вопросу: как можно профинансировать такую глобальную концепцию основного обеспечения.



Чтобы все-таки выяснить, в каком направлении следует двигаться, чтобы найти ответ на наш вопрос, необходимо обратиться вернуться к идеям, которые уже обсуждались в ходе имевших место дебатов на тему основного дохода. Например, неоднократно устанавливалось, что около 400 зарегистрированных долларовых миллиардеров во всем мире обладают состоянием, которое как раз равняется 2,5 миллиардам бедного населения. Майрон Франкман (Myron Frankman) сделал впечатляющее заявление о том, что список миллиардеров, опубликованный журналом Forbes в 2002 году, сравним с цифрами в Программе развития ООН по ВНП 64 стран мира с самым низким уровнем дохода в том же году, и это говорит о том, что богатство 191 самых богатых людей в этом году даже несколько превысило общий доход стран с низким уровнем дохода. По данным ПР ООН за этот год численность их населения составляет 40 процентов населения всего мира. Тот же результат дало и сравнение со списком лучших в мире концернов, по мнению журнала Fortune, опубликованного в 2004 году.

Аналогичное сравнение показало, что сумма годового дохода шести лидирующих в этом списке предприятий превышает сумму валового национального продукта 64 стран с самым низким уровнем дохода. И данные о благосостоянии богатых людей, и информация о доходе предприятий делают очевидным факт, наверное, существует возможность финансирование всемирных схем основного дохода за счет сочетания скоординированных национальных налогов на имущество и общественной всемирной финансовой системы, которая смогла бы взять под контроль оффшорные зоны, используемые нарушителями налоговых законов как убежище.

По большому счету такой разрыв между богатыми и бедными говорит в пользу продолжительного обложения налогом имущих. Повышение налогов на прибыль, на наследство, на капитал, что может стать первой значительной составляющей финансирования глобального основного обеспечения, по мнению Филиппа Ван Парийса, можно обосновать своего рода «Сменой формы», которая делает очевидным факт, что в форме налогов с предприятий и крупных концернов взимается не что-то, что они заработали сами, а что посредством налогообложения Глобальные игроки таким образом делают взнос за особые возможности, которые им предлагают общество, исторические обстоятельства и экономика.

Однако, в глобализированном мире у налогов есть и один серьезный недостаток. Их необходимо с кого-то взимать. А пока что для этого в распоряжении имеются в принципе только механизмы традиционного национального государства. Правда, уже в конце 90-х годов 53 процента всех экономически созданных ценностей были созданы транснациональными концернами, которые, уклоняясь от влияния национальных государств и их правительств, перебрались в страны с более низким уровнем дохода. Предпосылкой к эффективному налогообложению состоятельных лиц было бы создание специальной инстанции, способной взимать налоги на глобальном уровне. Поскольку перевод капитала в другую страну с целью уклонения от налогов уже давно стал достаточно распространенным феноменом, который в настоящее время не самым лучшим образом отыгрался прежде всего на европейских «государствах всеобщего благоденствия» с их раздутыми социальными выплатами и дорогой инфраструктурой, мог бы рано или поздно, но в любом случае, лечь в основу создания такого центрального налогового управления (ООН, ОЭСР, МБРР).

Похожие размышления включают в себя и другие многочисленные аспекты, касающиеся организации последствий глобализации для нашего общества. «Создание организаций и административных структур», – привел я аргумент в другом издании, «работающих на глобальном уровне, способно облагать налогами прибыль от всемирной передачи товаров, перевода капиталов и информации, или от добычи или загрязнения природных ресурсов с дальнейшим всемирным перераспределением полученных средств не является проблемой, которая привязана к идее основного дохода. Эту проблему и без того придется решить в ближайшем будущем», – абсолютно независимо от того, сможет ли общество придти к общему мнению по вопросу внедрения глобальной схемы основного дохода. Тем не менее, нельзя выпускать из виду и тот факт, что исчезновение привычной формы трудовой деятельности и ослабление национальных «государств всеобщего благоденствия» очень серьезно отразится на последующих поколениях, создав проблемы, требующие дорогостоящих решений. Также не может быть ошибкой обсуждение возможностей решения, даже если пока что они кажутся утопическими.

Также, если уже сегодня мы знаем, что добрыми намерениями выстлана дорога в социально-теоретический ад, поскольку реализация хваленной утопии не всегда приводила к желанному результату, иногда насыщение реальных возможностей реализации мировоззренческими концепциями кажется целесообразным, дабы своевременно избежать ситуации, когда при предстоящем пересмотре нашей социальной политики это делается недостаточно, а существующие социальные системы едва ли меняются. Ввиду приближающегося времени, когда не будет места силам национально-государственного контроля, спрос на дополнительные региональные и едва ли скоординированные между собой наладки деталей как таковой будет отсутствовать. Когда экономика глубже проникнется этим глобальным явлением, тогда наступит время воплотить в жизнь утопический перфекционизм и подумать о социальной политике в глобальном масштабе.

Автор: Доктор Манфред Фюльсак, является социологом при венском университете по дисциплинам: социология, философия, история труда, социальная теория и развитие русского общества.

Статья из сборника "Идея освобождающего безусловного основного дохода"

Литература:

• Ackerman, Bruce / Alstott, Anne (1999): The Stakeholder Society. New Haven (Yale University Press).
• Bauman, Zygmunt, 1997, Schwache Staaten. Globalisierung und die Spaltung der Weltgesellschaft; in:
Beck, U., (Hrsg.), 1997, Kinder der Freiheit, Frankfurt/M., S. 323-331.
• Bauman, Zygmunt, 1998, Work, Consumerism and the New Poor. Buckingham & Philadelphia: Open
University Press.
• Beck, Ulrich, 1997, Was ist Globalisierung?, Frankfurt/M.
• Cordell, A. / Ide, R., 1997, The New Wealth of Nations, Toronto.
• Cornelius, Wayne (2004): Evaluating Enhanced US Border Enforcement; in: Migration Information
Source, May 1, im Internet unter: http://www.migrationinformation.org
• Dahrendorf, Rolf, 1980, Im Entschwinden der Arbeitsgesellschaft; in: Merkur 34.
• Douglas, C.H., 1919/1974, Economic Democracy, Bloomfield Sudnury Suffolk.
• Fitzpatrick, Tony, 1999, Freedom and Security. An Introduction to the Basic Income Debate. London.
• Frankman, Myron J., 1997, Planet-Wide Citizen's Income: Antidote to Global Apartheid; im Internet
unter: http://vm.mcgill.ca/~inmf/http/mf/pwci.html
• Frankman, Myron J., 2006, Ein weltweites Grundeinkommen – eine Parteinahme; Fьllsack 2006b, S. 69-70.
• Fьllsack, M., 2000, Die anderen Russen. Aspekte postsowjetischer Migrationsprobleme; in: „osteuropa“.
Zeitschrift fьr Gegenwartsfragen des Ostens 7/2001, S. 778-790.
• Fьllsack, M., 2002, Leben ohne zu arbeiten? Zur Sozialtheorie des Grundeinkommens, Berlin.
• Fьllsack, M., 2006a, Zuviel Wissen? Zur Wertschдtzuing von Arbeit und Wissen in der Moderne, Berlin.
• Fьllsack, M., (Hrsg.) 2006b, Globale soziale Sicherheit. Grundeinkommen – weltweit? Berlin.
• Fьllsack, M., 2007, Individualisierte Knappheit? Ьberlegungen zur Prekarisierung produktiver Arbeit; in:
Jahrbuch fьr Arbeit und Menschenwьrde Band 7, 2006, S. 93-105.
• Gorz, Andrй, 1980, Abschied vom Proletariat, Frankfurt/M.
• Gorz, A., 1994, Die Kritik der цkonomischen Vernunft, Berlin.
• Howard, Michael W. (2006): Lдsst sich ein Grundeinkommen mit offenen Grenzen vereinbaren?; Fьllsack
2006b, S. 81-92.
• Jerusalem, Erwin, 1998, Basic Income - How it was introduced to the political agenda in Austria; Paper
presented at the BIEN 7th International Conference on Basic Income in Amsterdam.
• Kaltenborn, Bruno, 1998, Von der Sozialhilfe zu einer zukunftsfдhigen Grundsicherung, Baden-Baden.
• Meade, James E., 1952, A Geometry of International Trade, London, p. 112.
• Meade, James, 1989, Agathotopia: The Economics of Partnership, Aberdeen.
• Morley-Fletcher, Edwin, 1998, Opening Adress to the 7th International Congress on Basic Income 10-12
September 1998, Amsterdam.
• Opielka, Michael / Vobruba, Georg, (Hrsg.), 1986, Das garantierte Grundeinkommen. Entwicklung und
Perspektiven einer Forderung, Frankfurt/M.
• Parker, Hermione, 1989, Instead of the Dole, Routledge.
• Plender John, 1997, A Stake in the Future - The Stakeholding Solution; Nicholas Brealy Publisher.
• Ranking, Keith, 1996, The Standard Tax Credit and the Social Wage: existing means to a Universal Basic
Income. Paper presented at the Universal Basic Income National Conference at Wellington, 1-2 July 1996.
• Rawls, John, 1975, Eine Theorie der Gerechtigkeit, Frankfurt/M.
• Rich, Bruce, 1994, Mortgaging the Earth, Boston, MA: Beacon Press.
• Rifkin, Jeremy, 1995, The End of Work, New York.
• Samuelson, Paul, 1948, International Trade and the Equalisation of Factor Prices; in: Economic Journal, 58
(June) 1948, p. 163-84.
• Schor, Juliet, 1991, The Overworked American, New York: Basic Books.
• UNDP, 1997, Human Development Report 1997 (New York: Oxford University Press), p. 9.
• Van Parijs, Phillippe (Hrsg), 1992, Arguing for Basic Income. Ethical foundations for a radical Reform,
London New York.
• Van Parijs, P., 1992a, Competing Justifications of Basic Income; in: Van Parijs 1992.
• Walter, Fritz, 1998, Intelligent Systems and their Societies; im Internet unter:
http://www.anice.net.ar/intsysts/socdivid.htm
• Walter, Tony, 1989, Basic Income: Freedom from Poverty, Freedom to Work, London New York.
• Widerquist, Karl, 1998, Reciprocity and the Guaranteed Income; Paper presented at the BIEN Biannual
Conference, Amsterdam, 10-12 Sep. 1998.
• Zorc, Anne, 1994, The Global Citizens Plan; in: Earth Times 11/1994.