Нейроматика об интеллекте организаций
Популярный очерк
Проблема эффективного управления организациями (будь то малые фирмы, крупные корпорации или целые государства) год от года становится все актуальнее. «Хотели как лучше, а вышло как всегда» - к сожалению, типичная судьба многих амбициозных проектов. Управленческий аппарат большинства организаций по-прежнему остается бюрократическим и формальным, а принятие ключевых решений в значительной степени определяется личными качествами конкретных сотрудников. Убери из современной организации сильного лидера – и дело развалится; сам по себе управленческий аппарат недостаточно эффективен даже для поддержания уже налаженной деятельности. Говорить же об уровне интеллекта «коллективного разума» этого аппарата и вовсе не приходится.
Между тем каждый из нас обладает органом управления своей жизнью, эффективности которого позавидовали бы ЦРУ и КГБ. Этот орган – человеческий мозг. Мы предлагаем вам на время отложить в сторону организационные схемы и должностные инструкции, и просто посмотреть, как же реально работает этот самый совершенный в мире УПРАВЛЕНЧЕСКИЙ АППАРАТ.
Как известно, одноклеточным организмам нервная система не требуется. Потребность в специализированных клетках-управленцах возникает, когда нужно обеспечить согласованное изменение состояния нескольких клеток.
Самая простая нервная система появляется у кишечнополостных, например, у гидры. В ней задействованы два типа нервных клеток. Одни из них - рецепторы – расположены в наружном клеточном слое (эктодерме). Другие - эффекторы - находятся в глубине организма, связаны друг с другом и с клетками, обеспечивающими ответную реакцию. Раздражение любого участка поверхности тела гидры приводит к возбуждению глубже лежащих клеток, в результате чего живой многоклеточный организм проявляет двигательную активность, захватывает пищу или уходит от противника.
Нервная система 1-го поколения: РЕЦЕПТОР – ЭФФЕКТОР
На втором этапе эволюции появляется узловая форма нервной системы. У представителей сегментированных животных (например, у кольчатых червей) узлы расположены вдоль пищеварительной трубки и соединяются поперечными и продольными нервными стволами. От этих узлов отходят нервы, разветвления которых заканчиваются также в пределах данного сегмента. Такое сегментарное строение нервной системы позволяет при раздражении определенных участков поверхности тела животного не вовлекать в ответную реакцию все нервные клетки тела, а использовать только клетки данного сегмента. Кроме того, появляется возможность ползать – то есть обеспечивать скоординированное поведение всех сегметов.
Нервная система 2-го поколения: РЕЦЕПТОР – УЗЕЛ – ЭФФЕКТОР
На третьем этапе узлы нервной системы сливаются в один непрерывный тяж – нервную трубку – и формируют спинной и головной мозг. Примечательно, что строение нервной системы в виде нервной трубки характерно для всех представителей хордовых - от наиболее просто устроенных бесчерепных до млекопитающих животных и человека. При этом соблюдается все тот же принцип «метамерности» – отростки нейронов, входящих в состав конкретного нервного сегмента, разветвляются, как правило, в определенном, соответствующем данному сегменту участке тела и его мускулатуре. Появление в передней части тела органов чувств вызывает соответствующее развитие нервных центров, которые постепенно формируют головной мозг. В силу необходимости обеспечивать согласованную реакцию всего организма на события, зафиксированные органами чувств, нервные центры спинного мозга попадают в подчинение нервным центрам головного мозга.
Дальнейшее развитие нервной системы происходит по той же самой схеме: в головном мозге развиваются все новые нервные центры, лежащие все ближе к органам чувств (чтобы обеспечить максимально быструю реакцию), и подчиняют своему влиянию ранее существовавшие центры. В конечном счете эти процессы приводят к появлению коры головного мозга, интегрирующей как текущие, так и прошлые показания органов чувств, что создает предпосылки для запоминания типовых ситуаций и формирования условных рефлексов. Появляется память, и каждый отдельный организм на этом этапе становится уникальным – его реакции теперь определяются не столько анатомией, сколько историей его жизни от рождения до текущего момента.
Нервная система 3-го поколения: РЕЦЕПТОР – УЗЕЛ – ПАМЯТЬ – УЗЕЛ - ЭФФЕКТОР
На четвертом этапе развития нервной системы появляется человек. Об его отличиях от животных можно написать целые тома (и они написаны, см. например труды Поршнева и Семенова); однако с точки зрения анатомии нервной системы эволюция на нем заканчивается. При рождении мозг человека устроен почти так же, как и мозг обезьяны; если челоческий ребенок не получает человеческого воспитания, его мозг так и остается «обезьяньим».
Нервная система четвертого поколения отличается от предыдущего уже не анатомией, а особенностями функционирования. Она обладает способностью к изменению своей структуры под воздействием особых внешних воздействий – воздействий других разумных существ. В результате у наделенных такой нервной системой людей появляется уникальная способность осуществлять разное поведение в одних и тех же условиях. У них появляется сознание (разум), позволяющее выбирать между разными условными рефлексами. А вот за обезьяну такой выбор делают обстоятельства.
Выражаясь метафорически, сознание – это возможность пользоваться не только своей, но и чужой памятью. Так оно и пишется: со-знание. Но это сознание не дается анатомически, от природы; оно должно быть сформировано уже при жизни организма, причем сформировано во взаимодействии с другим, ранее существовавшим знанием (памятью).
Нервная система 4-го поколения: РЕЦЕПТОР – УЗЕЛ – ПАМЯТЬ – СОЗНАНИЕ (РАЗУМ) – ПАМЯТЬ – УЗЕЛ – ЭФФЕКТОР.
Мы понимаем, что вы чувствуете некоторую неудовлетворенность от последнего абзаца. Вместо раскрытия великой тайны – что же такое Разум? – мы говорим всего лишь о способности нервной системы к изменению своей структуры. Сама по себе такая способность еще не делает нервную систему разумной – но без нее разум невозможен в принципе. А вот чтобы понять, что же такое сам Разум, нужно рассмотреть нервную систему несколько подробнее.
Как известно, в человеческом мозге насчитывается примерно триллион нейронов. Вообще говоря, не так уж и много – если считать нейрон за байт, можно их все записать на 1000Gb диск за какую-то штуку баксов. Однако возможности человеческого мозга несколько превышают возможности «Пентиума» со 1000-гигабайтным винтом. Связано это с тем обстоятельством, что нейрон – это далеко не один байт.
Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на рисунок:
Рис. 1. Примерно так выглядят естественные нейроны.
Биологически нейрон представляет собой обычную (точнее, не совсем обычную) клетку, специализированную на передаче управляющих импульсов (не только электрических). В составе типичного нейрона обычно выделяют:
- дендриты – многочисленные короткие отростки, через которые в нейрон поступает входная информация,
- аксон – как правило, один длинный отросток (от 0,1мм до 1 метра), через который нейрон выдает выходную информацию;
- синапсы, или синаптические окончания – участки «стыковки» дендритов и аксонов, непосредственно обеспечивающие передачу нервных сигналов от клетки к клетке.
Передача сигналов в нервной системе осуществляется совсем не так, как в микропроцессоре. Нейрон порождает электрические импульсы, которые проходят по аксону и возбужают его синапсы. Параметры таких импульсов едины для всех типов нейронов – длительность единичного «тика» 1мс, амплитуда 100мВ, минимальная пауза между импульсами порядка 4мс (можно сказать, что наша биологическая нейросеть работает на частоте в 200Гц). Получив импульс, синапсы аксона начинают выделять в окружающую среду специальные молекулы – нейротрансмиттеры. Попадая на синапсы дендритов, эти нейротрансмиттеры (всего их около 30 разновидностей) могут оказывать на них как возбуждающее, так и тормозящее действие. Таким образом, одиночный импульс, прошедший по аксону, может нести в себе гораздо больше информации, чем привычное для программиста «машинное слово». Кроме того, «понимание» этого импульса дендритами зависит еще и от общего состояния головного мозга – когда в нем циркулирует алкоголь, взаимодействие нейронов приобретает довольно причудливые формы.
Итак, нейрон сам по себе является достаточно сложным устройством (фактически, это целый ионный микрокомпьютер размером с клетку). Представлять его в виде примитивного сумматора получаемых дендритами импульсов можно было разве что на заре компьютерной эры:
Рис. 2. Первый искусственный нейрон – персептрон Маккалока-Питтса. 1946 год.
Сегодня мы уже хорошо понимаем, что между естественным нейроном и его самыми изощренными реализациями (самая свежая – STANNO, Self-Training Artificial Neural Network Object), основанными на подобных формальных моделях, лежит пропасть. И пропасть эта заключается прежде всего в том, что формальные нейроны остаются мертвыми. В отличие от живых, биологических нейронов, у них нет необходимости бороться за существование.
Сначала - несколько не общеизвестных фактов. Мозг человека, составляя 2% от массы тела, потребляет 20% вдыхаемого кислорода. На питание мозга постоянно расходуется 20Вт мощности – вне зависимости от того, спит человек или бодрствует (есть данные, что во сне энергопотребление мозга даже повышается). Фактически, мозг – это самый прожорливый орган нашего тела.
Куда же уходит вся эта прорва энергии? Нетрудно догадаться, куда: на питание нейронов. Это только на формальных схемах нейрон – большая «сигма» в квадратике; на деле же это клетка, которая должна получать из окружающих ее кровеносных сосудов питательные вещества, выращивать вовне дендриты и аксоны, регулировать свою внутреннюю среду... Словом – должна бороться за свое место под солнцем, иначе дело может кончиться совсем плохо (как мы помним, «нервные клетки не восстанавливаются»).
Что должен делать нейрон, чтобы жить и развиваться? Да очень просто – выполнять свою функцию! Возбужденный нейрон за счёт химических реакций оказывает воздействие на мембрану клетки, заставляет расширяться окружающие его кровеносные сосуды – и тем самым получает больший поток потребных ресурсов. Активный, то есть принимающий и проводящий импульсы нейрон получает «лучшее» питание. А это - возможность строить новые дендриты и находить новые аксоны, то есть и дальше усиливать свою активность.
Таким образом, нейрону не все равно, в каком состоянии он находится. Состояние с высокой активностью поощряется, а состояние с низкой активностью наказывается. Вот в чем отличие живого нейрона от его механического аналога – бюрократа, который одной рукой принимает бумаги, а другой – передает их дальше по начальству. Но у биологического нейрона имеется и вторая особенность, в корне отличающая его от «винтика» формальной системы управления. Его активность должна быть востребована. Чтобы аксон мог передавать сигналы, на нем должны быть сформированы синапсы – а они, как мы помним, возникают только при контактах с дендритами других нейронов. Каждый такой синапс может принять строго определенное количество нейротрансмиттеров, и количество это определяется принимающей (постсинаптической) стороной. Поэтому результирующая активность нейрона зависит не только от количества (и качества) поступающих к нему сигналов, но и от количества других нейронов, готовых его «выслушать».
Таким образом, каждый нейрон в своей долгой жизни имеет вполне конкретную Цель. Мы можем ее сформулировать так:
Цель нейрона = Получить максимум Информации и быть максимально Полезным
Обратите внимание, что «удовольствие» нейрон получает в ситуации, когда его структура адекватна поступающей информации, а «неудовольствие» означает, что структуру надо менять, чтобы вновь стать адекватным окружающей среде. Назовем состояние нейрона со стабильно высокой активностью реализацией (ну не счастьем же его называть?), а состояние с опасно низкой активностью – трансформацией (в лучшем случае – в более активный нейрон, в худшем – в совсем мертвый). Как мы уже убедились, природа позаботилась о том, чтобы нейрон «на собственной шкуре» чувствовал, в каком состоянии – хорошем или плохом – он в каждый момент находится. И точно так же, как человеку, никакие силы на свете не могут гарантировать нейрону вечное блаженство. Для того чтобы жить, нейрон обязан постоянно стремиться к реализации.
Разряды нейрона – не реакция на полученный синаптический приток, а активность, направленная в будущее.
Итак, у нейрона в этой жизни есть Цель. Как же он ее достигает?
Повторим то немногое, что мы уже знаем о нейроне. Цель жизни нейрона - получать извне, через дендриты, как можно больше информации, и отдавать ее через аксон в таком переработанном виде, в котором ее будут потреблять другие нейроны.
Поскольку нейрон никак не может заранее знать, какая информация и в каком месте будет востребована, для достижения реализации ему придется действовать методом проб и ошибок (нейрон не может прочитать подсказку в умной книге). Вырастив некий начальный набор дендритов, чуть-чуть отодвинув от себя аксон и настроив каким-то образом свою «передаточную функцию», нейрон достигает определенного уровня возбуждения. Скорее всего, оно окажется достаточно далеко от реализации – метод «тыка» редко приводит к успеху с первого раза. Перед нейроном встает вопрос – а что делать дальше?
Прежде всего, чтобы что-то делать дальше, нейрон должен иметь возможность оценить существующее положение дел. Оценивать его он может двумя способами. Во-первых, нейрон может сравнить свое текущее возбуждение с некоторым эталонным уровнем, соответствующим реализации. Однако такая интегральная оценка – например, «плохо», - мало что говорит нейрону о причинах этого «плохо». Второй способ, которым нейрон может оценить свою ситуацию – это обратить внимание на процессы, происходящие в его собственных синаптических окончаниях. Достаточное ли количество синапсов образовалось на аксоне? Насколько активно эти синапсы передают информацию? Чем одни синапсы отличаются от других? Получив такую информацию, нейрон может выбрать направление дальнейшего развития – то ли удлинять аксон, разыскивая новые дендриты, то ли изменять выдаваемую вовне информацию, то ли делать что-то еще (об этом – ниже). Чтобы проявлять активность в окружающей его сложной среде, нейрон должен иметь от этой среды обратную связь.
Рис. 3. Нейрон активен и «доволен», только когда ему есть кому передавать сигналы.
Представим теперь, что наш нейрон получил «донесение» от своих аксонных синапсов. Синапс № 1 активен, успешно передает информацию – а синапсы № 2 - № 999 работают фактически «вхолостую». Нейрон кричит во всю глотку – а его никто не слушает!
Как вообще возможна такая ситуация? Да очень просто. Бывало ли в Вашей жизни так, что вы попадали в компанию узких специалистов в той области, в которой сами абсолютно не компетентны? Ну и как? По сути, для Вас это был иностранный язык! Вы не готовы воспринимать эту информацию, она для Вас все равно что шум за окном. Нетрудно предсказать, что вскоре Вы либо покинете такую компанию, либо попросите сменить тему. А ведь специалисты, быть может, говорили о каком-то выдающемся открытии, сообщая друг другу кучу важной информации!
Таким образом, какие бы великие истины не сообщал наш нейрон через синапс № 1, его сообщение оказалось невостребованным большинством дендритов. «Язык» нейрона оказался им непонятен, его сигналы не попали «в такт» с их ожиданиями. Чтобы информация пошла через оставшиеся синапсы, кто-то должен измениться – либо сам нейрон, либо 1000 подключенных к нему дендритов. Понятно, что меняться придется именно нашему нейрону.
Мы только что сформулировали второй принцип нейроматики: выдаваемая нейроном информация должна соответствовать ожиданиям ее потребителей, т.е. других нейронов. Нейрон вынужден отбирать определенные (успешные) последовательности сигналов и отдавать им преимущество перед другими, которые не были востребованы. Этот принцип называется селективностью:
Рис. 4. Чтобы иметь «слушателей», нейрон должен настроиться на их «волну».
Ну что ж, селективность при наличии обратной связи – великое дело. Нейрон начинает менять свою передаточную функцию, подстраиваясь под желания своих соседей, и очень скоро достигает куда более высокого уровня возбуждения, чем раньше. Все хорошо?
Хорошо-то хорошо, но вот незадача: по прошествии какого-то времени возбуждение начинает постепенно уменьшаться. Информация, которая еще вчера «нравилась» нейронам-потребителям, теперь уже не вызывает у них прежнего отклика. Вспоминая приведенный выше пример, это означает, что Вы выучили «иностранный язык» узких специалистов и поняли, что спорят они вовсе не о мировых истинах, а о значении поправочного коэффициента к плохо коррелированным рядам экспериментальных данных. Причем спорят уже не первый день и даже не первый месяц. Ну, Вы и перестаете их слушать.
Нейрон освоил «язык» своих соседей – но мало знать язык, нужно еще и говорить на нем что-то новенькое! Что же делать, чтобы снова повысить уровень возбуждения, еще ближе подойти к реализации? Самое время вспомнить, что у нейрона есть не только выход, но и вход. Быть может, там, на синапсах дендритов, давно уже появляется новая информация, вот только нейрон ее до сих пор не слышал?
Но что значит «слышал – не слышал»? Когда у тебя тысяча дендритов, трудно уделять внимание каждому из них! Нейрон пользуется некоей «усредненной» картиной, которую в искусственных сетях обычно моделируют набором весовых коэффициентов (1 – слушаем, 0 – не слушаем). Таким образом, нейрону нужно поменять способ усреднения входной информации – поменять набор своих весовых коэффициентов. При этом желательно не забывать про старый набор – вдруг новый окажется не лучше, а хуже?
Рис. 5. Чтобы выдавать полезный сигнал, нейрон должен правильно подбирать весовые коэффициенты для своих дендритов.
«Поигравшись» таким образом какое-то время, нейрон почти наверняка сможет найти новую комбинацию весовых коэффициентов, которая позволит ему выдать наружу более «интересный» сигнал. В дальнейшем, когда и этот сигнал вызовет у слушателей «привыкание», нейрон получит возможность либо вернуться к предыдущему набору коэффициентов – вдруг слушатели «соскучились» по старому? – либо искать еще один, а потом еще и еще. Чем чаще нейрон будет проводить такие поиски, тем меньше будет «привыкание» у его потребителей, и тем больше его шансы на достижение следующего уровня реализации. Мы сформулировали третий принцип нейроматики: для реализации нейрон должен постоянно искать в поступающей информации новое содержание.
Рис. 6. Полезный сигнал на выходе можно создать из самых разных входных сигналов.
Ну уж теперь, казалось бы, наш нейрон должен пребывать на вершине блаженства. Чуть что не так, он меняет свои весовые коэффициенты, подстраивает свой выходной сигнал под потребителей, и получает все новые порции возбуждения. Однако и здесь его могут настигнуть неприятности. Ведь нейрон у нас не один в мозге, рядом есть точно такие же нейроны, соединенные своими аксонами с теми же самими потребителями! Что, если им повезло чуть больше, и их выходные сигналы оказались более «интересными» для слушающих нейронов?
Внимание слушателей переключается на новых «звезд», их весовые коэффициенты для нашего нейрона обращаются в нуль, и его уровень возбуждения падает до критически малой величины. Для нейрона наступает момент трансформации – при существующей аксонно-дендритной структуре его ждет голодная смерть. Единственный выход – измениться, вырастить новые дендриты в поисках еще более интересной информации, или протянуть аксон куда-нибудь подальше, где могут найтись благодарные слушатели.
Здесь самое время вспомнить, чем мозг человека отличается от мозга обезьяны. Как раз этой самой способностью – в первые годы жизни нейроны человека могут прорастать в самые разные стороны, образуя каждый раз новую, уникальную структуру. Четвертый принцип нейроматики относится именно к таким, «высшим» нейронам, нейронам, способным порождать Разум:
Рис. 7. Если ни один из выходных сигналов не подходит «ближнему окружению», нейрон может прорастить аксон к другим дендритам.
И вот на этом месте, точно так же как в описании эволюции нервных систем, можно с чистой совестью ставить точку. Выявленные нами четыре принципа содержат в себе все необходимое, чтобы обеспечить нейрону достижение максимально возможной реализации – а мозгу, в свою очередь, получение от этого нейрона максимально востребованной и качественной информации. Получив возможность изменяться, нейрон фактически становится бессмертным – а значит, рано или поздно достигнет своей высшей цели, полной реализации.
Наш рассказ о жизни простого нейрона оказался со счастливым концом. Иначе и быть не могло – ведь мы вели речь о нейроне, реализовавшем все четыре принципа нейроматики. Реальные нейроны (вспомним эволюцию нервной системы) такой возможности лишены; даже нейроны человека с годами теряют способность к трансформации. Но нескольких детских лет (при соответствующем обучении, конечно) хватает, чтобы сформировать в человеческом мозге нервную систему четвертого поколения. Нервную систему, обладающую разумом.
Теперь пришло время ответить на вопрос, что же такое разум. Начнем со старого анекдота. Чукча пилит сук, на котором сидит. Мимо проходит русский и говорит: что ты делаешь, свалишься же. Чукча пожимает плечами и продолжает пилить. Естественно, падает. Встает, чешет в затылке и говорит: колдун, однако!
Именно так выглядит разум со стороны систем, им не обладающих: как чудесная способность знать будущее. Человек, никогда в жизни не пиливший сук, тем не менее знает, чем закончится такая попытка. В его памяти может не быть ни одного примера подобного падения, однако усвоенная с детства пословица «Не пили сук, на котором сидишь, упадешь» полностью заменяет личный опыт. В отличие от чукчи, русский из анекдота способен воспользоваться чужим опытом. Вот и весь секрет его «магии».
Вы снова разочарованы? Неужели разум – это всего лишь такая мелочь, как использование чужого опыта, да еще в таком примитивном виде, как пословицы и поговорки? Ну что ж, тогда вспомните детство. Вспомните, сколько лет понадобилось вам, чтобы научиться использовать слово «нельзя» по назначению. Сколько тысяч раз, набив очередную шишку или получив удар током, вы слышали от мамы – «ну я же тебе говорила». Вспомните, с какого возраста в разных странах человек считается полностью дееспособным – от 16 до 21 года. Как по-вашему, на что тратятся эти годы?
Использование чужого опыта – не мелочь, а величайшее достижение эволюции живых существ. Многочисленные попытки сформировать разум у животных не привели к успеху: их нервные системы (напомню, третьего поколения) не обладают достаточной гибкостью. У животных формируется память (условные рефлексы), позволяющая выполнять команды – но не формируется разума, позволяющего отдавать их самим себе. В нервной системе животных невозможно сформировать центры, отвечающие за оперирование словами – чужими образами, иногда совпадающими, а иногда прямо противоречащими непосредственно воспринимаемой реальности. Неразумные существа всегда оказываются ограничены личной историей, и всегда проигрывают в конкуренции разумным, способным в случае чего прочитать инструкцию.
Разум – способность принимать решения на основе чужого опыта, выраженного в определенном языке описания реальности.
В 1990-м году в США вышла в свет книга Питера Сенге «Пятая дисциплина», посвященная новейшей концепции в теории управления – теории самообучающейся организации. Сегодня эта книга стала классикой, цитируется едва ли не в каждой статье, посвященной современному менеджменту, и на наш взгляд является одним из лучших описаний реальных проблем, с которыми сталкиваются крупные корпорации. Посмотрим, насколько разумны эти корпорации в своем коллективном поведении.
«Мало больших корпораций, живущих столь же долго, как человек. В 1983 году исследователи из Royal Dutch/Shell обнаружили, что треть фирм, попавших в 1970 г. в список Fortune-500, исчезли с рынка. По оценкам Shell, средняя продолжительность жизни крупнейшей промышленной корпорации меньше 40 лет... В большинстве случаев задолго до полного краха бывает полно свидетельств, что фирма в тяжелом положении. На факты, однако, не обращают внимания даже несмотря на то, что отдельные менеджеры знают о положении дел. Организация в целом не в силах осознать наличие угрозы, понять, чем это кончится, и предложить решение».
Не правда ли, очень похоже на предыдущий анекдот? «Свалишься же», буквально кричат многочисленные факты. «Колдун, однако», отвечает на это упавшая фирма. В чем же Сенге видит причину такого «неразумия» корпораций? Для него, профессионального преподавателя менеджмента и управленческого консультанта, причина выглядит как неспособность организации к обучению:
«Если бы высшую математику изобрели сегодня, ни одна из наших корпораций не смогла бы ею овладеть. Мы бы посылали каждого на трехдневные курсы. Затем каждый получал бы три месяца на то, чтобы посмотреть, работают ли «все эти штуки». А когда выяснялось, что они не работают, мы бы начинали пробовать что-нибудь другое»
Это высказывание сотрудницы конструкторского (!) отдела компании Ford Motors Сенге приводит в предисловии ко второму изданию своей книги. Но на самом деле его следовало бы вынести в заголовок. Потому что в этом метком высказывании совершенно явно выражена отличительная особенность любой современной организации: неспособность принимать решения на основе чужого опыта. Перед тем, как использовать «высшую математику», организация проверяет, «сработают ли эти штуки», на собственном опыте. Кто-то сочтет такое поведение необходимой осторожностью; но мы с вами уже знаем, что это самое обыкновенное неразумное поведение.
Попытка самого Сенге преодолеть корпоративную неспособность обучаться с помощью обучения полностью провалились. Книга стала бестселлером, от желающих пройти соответствующие «курсы» отбоя не было, мода на «самообучающие организации» захлестнула всю Америку... и схлынула, подобно всем прочим «революционным» новациям в менеджменте, не оставив после себя ни одной по-настоящему «самообучающейся» организации. Вот характерное признание, приведенное в книге:
«Я по всей стране говорил с людьми об обучающихся организациях и о «метанойе», и реакция была неизменно положительной, - рассказывал Билл О’Брайен из компании Hanover. – Но если такие организации столь популярны, то почему люди не создают их? Думаю, все дело в лидерстве. Люди просто не представляют себе, какого рода настойчивость и целеустремленность нужны, чтобы построить такую организацию».
Не правда ли, похоже на попытку сделать разумной... свою собаку? В присутствии хозяина она все-все понимает, и с радостью выполняет команды. Но как только хозяин (лидер) отходит в сторону, собака с той же радостью принимается уничтожать запасы провизии или обгрызать ручки у кресел.
Современные организации неразумны не потому, что их плохо учат, или же ими неверно руководят. Они неразумны потому, что не обладают достаточно сложной нервной системой. Наши организации – это собаки и обезьяны, но никак не люди.
«Как может быть, что коллективный IQ команды менеджеров равен 63, тогда как индивидуальный показатель у каждого не менее 120?» - спрашивает в своей книге Питер Сенге. Мы думаем, что ответ на этот вопрос для вас уже очевиден: IQ «команды менеджеров» определяется способом организации этой команды, а вовсе не интеллектом отдельных участников. Гораздо интереснее ответить вот на какой вопрос: как должна быть организована команда, чтобы ее интеллект приблизился к человеческому? Чтобы эта команда стала разумной?
Но перед тем, как перейти к завершающему разделу нашего очерка, мы должны сделать существенную оговорку. Все, что вы читали до этого момента, было популярным изложением уже известных изобретений и открытий. Сейчас же мы вступаем в область сомнительных аналогий и ничем пока не подтвержденных гипотез. Фактически, речь пойдет о создании новой научной дисциплины – нейросоциоматики. В рамках этой дисциплины отдельный человек ассоциируется с нейроном, принимающим и передающим информацию, а организация в целом – с организмом, управляемым созданной из этих нейронов нервной системой. Убежденность авторов в перспективности такого подхода следует из все того же простого факта: средний человек неизмеримо умнее средней организации. Следовательно, организациям нужно учиться у человеческого мозга, а не наоборот.
Ну вот, теперь мы можем вернуться к самому началу очерка и снова взять в руки организационные схемы и должностные инструкции. В современных нам организациях применяется, как правило, две основные модели управления: иерархическая (руководство – отделы – сотрудники) и матричная (штаб – службы – проекты).
Сравним эти модели управления уже известным нам параметрам – принципам нейроматики – и попробуем понять, как же должна выглядеть третья модель – назовем ее «нейросоциальной»:
Таблица: сравнение 3 моделей управления организациями.
Легко видеть, что появившаяся в середине 20 века матричная модель управления (принятая сегодня в большинстве крупных корпораций) оказалась эффективнее авторитарной за счет повышения информированности конкретного сотрудника о целях и результатах его работы. Вместо того, чтобы по любому вопросу бежать к начальству (как сегодня все еще происходит в авторитарных организациях), сотрудники получили свободу взаимодействовать друг с другом. Вместо нервной системы второго поколения – помните, «рецептор – начальник – эффектор», – человечество перешло к третьему поколению, к нервной системе с памятью.
На очереди следующий шаг: создать систему управления, обладающую разумом. В представленной таблице принципы работы такой системы выделены курсивом. Скажем прямо, выглядят они весьма революционно – чего стоит хотя бы свобода сотрудника выбирать, чем ему заниматься! Но человеческий мозг работает именно на этих принципах – и работает, прямо скажем, неплохо.
Перечислим еще несколько особенностей «нейросоциальной» организации, прямо вытекающих из принципов нейроматики:
1. Отсутствие иерархии и вообще какого-либо «начальства». В человеческом мозге нет «главного» нейрона. Главным в разумном существе является способность действовать в соответствии с определенной моделью реальности. А вот удачно получилось действовать или нет, определяет организм в целом . 20 Вт энергии мозгу выделяется в любом случае, но в одном случае они поступают туда на фоне хорошего настроения, а в другом случае – на фоне настроения паскудного. Следовательно, наша «разумная организация» тоже должна иметь возможность находится в настроении, которое чувствует на себе каждый нейрон.
2. К нейрону поступает много разных сигналов (и ресурсов), а выходит только один (аксонный принцип). Поэтому нет ничего более непохожего на нейрон, чем классический начальник – у него куча подчиненных, которым нужно выдавать еще большую кучу самых разных заданий. Разумная организация – это некая «иерархия наоборот» (в японском менеджменте эта черта проявилась в порядке подготовки документов – они сочиняются там «снизу вверх», от младших сотрудников к старшим, а высшему руководству остается только ознакомиться и подписать).
3. Обратная связь замыкается в момент передачи сигнала, а не в момент «контроля исполнения». Таким образом, сотрудник разумной организации в любой момент времени знает, востребован ли его труд, или следует «сменить пластинку».
4. За понимание сигнала отвечает передающая сторона (кстати, этот принцип работает в войсках – ответственность за выполнение приказа несет в том числе и отдавший этот приказ). Полная противоположность принципу «я начальник – ты дурак».
Мы начали обсуждение организационный приложений нейроматики с книги Питера Сенге. Его теория «самообучающейся организации» тоже опирается на определенные принципы, те самые «пять дисциплин», вынесенных в заголовок. Сравним наши гипотетические принципы нейросоциоматики и «пять дисциплин» управленческого бестселлера:
1) «системное мышление» – восприятие бизнеса как целостного процесса, запрет на решение проблем «по частям» (в данном случае это очень общая «дисциплина», соответствующая взгляду на организацию как на организм, а не как на иерархию).
2) совершенствование личности (= принцип поисковой активности, вот только Сенге эту активность часто сводит к участию в различных «развивающих курсах», вместо постоянного изменения должностных инструкций)
3) «интеллектуальные модели» окружения и бизнеса, разделяемых группами менеджеров (= принцип селективности, менеджеры внутри организации говорят на одном языке)
4) общая «картина будущего» ( = принцип обратной связи, в данном случае на уровне организма в целом – каждый сотрудник имеет возможность сравнить текущее состояние с неким «светлым будущим», и по результату такого сравнения впасть в соответствующее настроение)
5) групповое обучение (= принцип изменчивости, просто Сенге, как и большинство американцев, не представляет себе другого способа измениться, кроме как пройти обучение)
Нетрудно заметить, что совершенно на первый взгляд совершенно абстрактные принципы нейроматики позволяют сформулировать правила управления, явным образом совпадающие с принципами «самообучающейся организации», нащупанные американскими менеджерами опытным путем.
Таким образом, мы можем констатировать, что применение принципов нейроматики при проектировании и формировании управленческих систем четвертого поколения может оказаться намного продуктивнее обычного метода проб и ошибок.
И.В.Бощенко, С.И.Щеглов
Проблема эффективного управления организациями (будь то малые фирмы, крупные корпорации или целые государства) год от года становится все актуальнее. «Хотели как лучше, а вышло как всегда» - к сожалению, типичная судьба многих амбициозных проектов. Управленческий аппарат большинства организаций по-прежнему остается бюрократическим и формальным, а принятие ключевых решений в значительной степени определяется личными качествами конкретных сотрудников. Убери из современной организации сильного лидера – и дело развалится; сам по себе управленческий аппарат недостаточно эффективен даже для поддержания уже налаженной деятельности. Говорить же об уровне интеллекта «коллективного разума» этого аппарата и вовсе не приходится.
Между тем каждый из нас обладает органом управления своей жизнью, эффективности которого позавидовали бы ЦРУ и КГБ. Этот орган – человеческий мозг. Мы предлагаем вам на время отложить в сторону организационные схемы и должностные инструкции, и просто посмотреть, как же реально работает этот самый совершенный в мире УПРАВЛЕНЧЕСКИЙ АППАРАТ.
1. Щелкни кобылу в нос – она махнет хвостом. Краткая история нервных систем.
Как известно, одноклеточным организмам нервная система не требуется. Потребность в специализированных клетках-управленцах возникает, когда нужно обеспечить согласованное изменение состояния нескольких клеток.
Самая простая нервная система появляется у кишечнополостных, например, у гидры. В ней задействованы два типа нервных клеток. Одни из них - рецепторы – расположены в наружном клеточном слое (эктодерме). Другие - эффекторы - находятся в глубине организма, связаны друг с другом и с клетками, обеспечивающими ответную реакцию. Раздражение любого участка поверхности тела гидры приводит к возбуждению глубже лежащих клеток, в результате чего живой многоклеточный организм проявляет двигательную активность, захватывает пищу или уходит от противника.
Нервная система 1-го поколения: РЕЦЕПТОР – ЭФФЕКТОР
На втором этапе эволюции появляется узловая форма нервной системы. У представителей сегментированных животных (например, у кольчатых червей) узлы расположены вдоль пищеварительной трубки и соединяются поперечными и продольными нервными стволами. От этих узлов отходят нервы, разветвления которых заканчиваются также в пределах данного сегмента. Такое сегментарное строение нервной системы позволяет при раздражении определенных участков поверхности тела животного не вовлекать в ответную реакцию все нервные клетки тела, а использовать только клетки данного сегмента. Кроме того, появляется возможность ползать – то есть обеспечивать скоординированное поведение всех сегметов.
Нервная система 2-го поколения: РЕЦЕПТОР – УЗЕЛ – ЭФФЕКТОР
На третьем этапе узлы нервной системы сливаются в один непрерывный тяж – нервную трубку – и формируют спинной и головной мозг. Примечательно, что строение нервной системы в виде нервной трубки характерно для всех представителей хордовых - от наиболее просто устроенных бесчерепных до млекопитающих животных и человека. При этом соблюдается все тот же принцип «метамерности» – отростки нейронов, входящих в состав конкретного нервного сегмента, разветвляются, как правило, в определенном, соответствующем данному сегменту участке тела и его мускулатуре. Появление в передней части тела органов чувств вызывает соответствующее развитие нервных центров, которые постепенно формируют головной мозг. В силу необходимости обеспечивать согласованную реакцию всего организма на события, зафиксированные органами чувств, нервные центры спинного мозга попадают в подчинение нервным центрам головного мозга.
Дальнейшее развитие нервной системы происходит по той же самой схеме: в головном мозге развиваются все новые нервные центры, лежащие все ближе к органам чувств (чтобы обеспечить максимально быструю реакцию), и подчиняют своему влиянию ранее существовавшие центры. В конечном счете эти процессы приводят к появлению коры головного мозга, интегрирующей как текущие, так и прошлые показания органов чувств, что создает предпосылки для запоминания типовых ситуаций и формирования условных рефлексов. Появляется память, и каждый отдельный организм на этом этапе становится уникальным – его реакции теперь определяются не столько анатомией, сколько историей его жизни от рождения до текущего момента.
Нервная система 3-го поколения: РЕЦЕПТОР – УЗЕЛ – ПАМЯТЬ – УЗЕЛ - ЭФФЕКТОР
На четвертом этапе развития нервной системы появляется человек. Об его отличиях от животных можно написать целые тома (и они написаны, см. например труды Поршнева и Семенова); однако с точки зрения анатомии нервной системы эволюция на нем заканчивается. При рождении мозг человека устроен почти так же, как и мозг обезьяны; если челоческий ребенок не получает человеческого воспитания, его мозг так и остается «обезьяньим».
Нервная система четвертого поколения отличается от предыдущего уже не анатомией, а особенностями функционирования. Она обладает способностью к изменению своей структуры под воздействием особых внешних воздействий – воздействий других разумных существ. В результате у наделенных такой нервной системой людей появляется уникальная способность осуществлять разное поведение в одних и тех же условиях. У них появляется сознание (разум), позволяющее выбирать между разными условными рефлексами. А вот за обезьяну такой выбор делают обстоятельства.
Выражаясь метафорически, сознание – это возможность пользоваться не только своей, но и чужой памятью. Так оно и пишется: со-знание. Но это сознание не дается анатомически, от природы; оно должно быть сформировано уже при жизни организма, причем сформировано во взаимодействии с другим, ранее существовавшим знанием (памятью).
Нервная система 4-го поколения: РЕЦЕПТОР – УЗЕЛ – ПАМЯТЬ – СОЗНАНИЕ (РАЗУМ) – ПАМЯТЬ – УЗЕЛ – ЭФФЕКТОР.
Мы понимаем, что вы чувствуете некоторую неудовлетворенность от последнего абзаца. Вместо раскрытия великой тайны – что же такое Разум? – мы говорим всего лишь о способности нервной системы к изменению своей структуры. Сама по себе такая способность еще не делает нервную систему разумной – но без нее разум невозможен в принципе. А вот чтобы понять, что же такое сам Разум, нужно рассмотреть нервную систему несколько подробнее.
2. Мал, да удал. Нейрон – основной элемент биологических систем управления.
Как известно, в человеческом мозге насчитывается примерно триллион нейронов. Вообще говоря, не так уж и много – если считать нейрон за байт, можно их все записать на 1000Gb диск за какую-то штуку баксов. Однако возможности человеческого мозга несколько превышают возможности «Пентиума» со 1000-гигабайтным винтом. Связано это с тем обстоятельством, что нейрон – это далеко не один байт.
Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на рисунок:
Рис. 1. Примерно так выглядят естественные нейроны.
Биологически нейрон представляет собой обычную (точнее, не совсем обычную) клетку, специализированную на передаче управляющих импульсов (не только электрических). В составе типичного нейрона обычно выделяют:
- дендриты – многочисленные короткие отростки, через которые в нейрон поступает входная информация,
- аксон – как правило, один длинный отросток (от 0,1мм до 1 метра), через который нейрон выдает выходную информацию;
- синапсы, или синаптические окончания – участки «стыковки» дендритов и аксонов, непосредственно обеспечивающие передачу нервных сигналов от клетки к клетке.
Передача сигналов в нервной системе осуществляется совсем не так, как в микропроцессоре. Нейрон порождает электрические импульсы, которые проходят по аксону и возбужают его синапсы. Параметры таких импульсов едины для всех типов нейронов – длительность единичного «тика» 1мс, амплитуда 100мВ, минимальная пауза между импульсами порядка 4мс (можно сказать, что наша биологическая нейросеть работает на частоте в 200Гц). Получив импульс, синапсы аксона начинают выделять в окружающую среду специальные молекулы – нейротрансмиттеры. Попадая на синапсы дендритов, эти нейротрансмиттеры (всего их около 30 разновидностей) могут оказывать на них как возбуждающее, так и тормозящее действие. Таким образом, одиночный импульс, прошедший по аксону, может нести в себе гораздо больше информации, чем привычное для программиста «машинное слово». Кроме того, «понимание» этого импульса дендритами зависит еще и от общего состояния головного мозга – когда в нем циркулирует алкоголь, взаимодействие нейронов приобретает довольно причудливые формы.
Итак, нейрон сам по себе является достаточно сложным устройством (фактически, это целый ионный микрокомпьютер размером с клетку). Представлять его в виде примитивного сумматора получаемых дендритами импульсов можно было разве что на заре компьютерной эры:
Рис. 2. Первый искусственный нейрон – персептрон Маккалока-Питтса. 1946 год.
Сегодня мы уже хорошо понимаем, что между естественным нейроном и его самыми изощренными реализациями (самая свежая – STANNO, Self-Training Artificial Neural Network Object), основанными на подобных формальных моделях, лежит пропасть. И пропасть эта заключается прежде всего в том, что формальные нейроны остаются мертвыми. В отличие от живых, биологических нейронов, у них нет необходимости бороться за существование.
3. Чтобы не было мучительно больно. Жизненная цель нейрона.
Сначала - несколько не общеизвестных фактов. Мозг человека, составляя 2% от массы тела, потребляет 20% вдыхаемого кислорода. На питание мозга постоянно расходуется 20Вт мощности – вне зависимости от того, спит человек или бодрствует (есть данные, что во сне энергопотребление мозга даже повышается). Фактически, мозг – это самый прожорливый орган нашего тела.
Куда же уходит вся эта прорва энергии? Нетрудно догадаться, куда: на питание нейронов. Это только на формальных схемах нейрон – большая «сигма» в квадратике; на деле же это клетка, которая должна получать из окружающих ее кровеносных сосудов питательные вещества, выращивать вовне дендриты и аксоны, регулировать свою внутреннюю среду... Словом – должна бороться за свое место под солнцем, иначе дело может кончиться совсем плохо (как мы помним, «нервные клетки не восстанавливаются»).
Что должен делать нейрон, чтобы жить и развиваться? Да очень просто – выполнять свою функцию! Возбужденный нейрон за счёт химических реакций оказывает воздействие на мембрану клетки, заставляет расширяться окружающие его кровеносные сосуды – и тем самым получает больший поток потребных ресурсов. Активный, то есть принимающий и проводящий импульсы нейрон получает «лучшее» питание. А это - возможность строить новые дендриты и находить новые аксоны, то есть и дальше усиливать свою активность.
Таким образом, нейрону не все равно, в каком состоянии он находится. Состояние с высокой активностью поощряется, а состояние с низкой активностью наказывается. Вот в чем отличие живого нейрона от его механического аналога – бюрократа, который одной рукой принимает бумаги, а другой – передает их дальше по начальству. Но у биологического нейрона имеется и вторая особенность, в корне отличающая его от «винтика» формальной системы управления. Его активность должна быть востребована. Чтобы аксон мог передавать сигналы, на нем должны быть сформированы синапсы – а они, как мы помним, возникают только при контактах с дендритами других нейронов. Каждый такой синапс может принять строго определенное количество нейротрансмиттеров, и количество это определяется принимающей (постсинаптической) стороной. Поэтому результирующая активность нейрона зависит не только от количества (и качества) поступающих к нему сигналов, но и от количества других нейронов, готовых его «выслушать».
Таким образом, каждый нейрон в своей долгой жизни имеет вполне конкретную Цель. Мы можем ее сформулировать так:
Цель нейрона = Получить максимум Информации и быть максимально Полезным
Обратите внимание, что «удовольствие» нейрон получает в ситуации, когда его структура адекватна поступающей информации, а «неудовольствие» означает, что структуру надо менять, чтобы вновь стать адекватным окружающей среде. Назовем состояние нейрона со стабильно высокой активностью реализацией (ну не счастьем же его называть?), а состояние с опасно низкой активностью – трансформацией (в лучшем случае – в более активный нейрон, в худшем – в совсем мертвый). Как мы уже убедились, природа позаботилась о том, чтобы нейрон «на собственной шкуре» чувствовал, в каком состоянии – хорошем или плохом – он в каждый момент находится. И точно так же, как человеку, никакие силы на свете не могут гарантировать нейрону вечное блаженство. Для того чтобы жить, нейрон обязан постоянно стремиться к реализации.
Разряды нейрона – не реакция на полученный синаптический приток, а активность, направленная в будущее.
Итак, у нейрона в этой жизни есть Цель. Как же он ее достигает?
4. Хочешь жить – умей вертеться. Принципы нейроматики.
Повторим то немногое, что мы уже знаем о нейроне. Цель жизни нейрона - получать извне, через дендриты, как можно больше информации, и отдавать ее через аксон в таком переработанном виде, в котором ее будут потреблять другие нейроны.
Поскольку нейрон никак не может заранее знать, какая информация и в каком месте будет востребована, для достижения реализации ему придется действовать методом проб и ошибок (нейрон не может прочитать подсказку в умной книге). Вырастив некий начальный набор дендритов, чуть-чуть отодвинув от себя аксон и настроив каким-то образом свою «передаточную функцию», нейрон достигает определенного уровня возбуждения. Скорее всего, оно окажется достаточно далеко от реализации – метод «тыка» редко приводит к успеху с первого раза. Перед нейроном встает вопрос – а что делать дальше?
Прежде всего, чтобы что-то делать дальше, нейрон должен иметь возможность оценить существующее положение дел. Оценивать его он может двумя способами. Во-первых, нейрон может сравнить свое текущее возбуждение с некоторым эталонным уровнем, соответствующим реализации. Однако такая интегральная оценка – например, «плохо», - мало что говорит нейрону о причинах этого «плохо». Второй способ, которым нейрон может оценить свою ситуацию – это обратить внимание на процессы, происходящие в его собственных синаптических окончаниях. Достаточное ли количество синапсов образовалось на аксоне? Насколько активно эти синапсы передают информацию? Чем одни синапсы отличаются от других? Получив такую информацию, нейрон может выбрать направление дальнейшего развития – то ли удлинять аксон, разыскивая новые дендриты, то ли изменять выдаваемую вовне информацию, то ли делать что-то еще (об этом – ниже). Чтобы проявлять активность в окружающей его сложной среде, нейрон должен иметь от этой среды обратную связь.
Рис. 3. Нейрон активен и «доволен», только когда ему есть кому передавать сигналы.
Первый принцип нейроматики – принцип обратной связи.
Представим теперь, что наш нейрон получил «донесение» от своих аксонных синапсов. Синапс № 1 активен, успешно передает информацию – а синапсы № 2 - № 999 работают фактически «вхолостую». Нейрон кричит во всю глотку – а его никто не слушает!
Как вообще возможна такая ситуация? Да очень просто. Бывало ли в Вашей жизни так, что вы попадали в компанию узких специалистов в той области, в которой сами абсолютно не компетентны? Ну и как? По сути, для Вас это был иностранный язык! Вы не готовы воспринимать эту информацию, она для Вас все равно что шум за окном. Нетрудно предсказать, что вскоре Вы либо покинете такую компанию, либо попросите сменить тему. А ведь специалисты, быть может, говорили о каком-то выдающемся открытии, сообщая друг другу кучу важной информации!
Таким образом, какие бы великие истины не сообщал наш нейрон через синапс № 1, его сообщение оказалось невостребованным большинством дендритов. «Язык» нейрона оказался им непонятен, его сигналы не попали «в такт» с их ожиданиями. Чтобы информация пошла через оставшиеся синапсы, кто-то должен измениться – либо сам нейрон, либо 1000 подключенных к нему дендритов. Понятно, что меняться придется именно нашему нейрону.
Мы только что сформулировали второй принцип нейроматики: выдаваемая нейроном информация должна соответствовать ожиданиям ее потребителей, т.е. других нейронов. Нейрон вынужден отбирать определенные (успешные) последовательности сигналов и отдавать им преимущество перед другими, которые не были востребованы. Этот принцип называется селективностью:
Рис. 4. Чтобы иметь «слушателей», нейрон должен настроиться на их «волну».
Второй принцип нейроматики – принцип селективности.
Ну что ж, селективность при наличии обратной связи – великое дело. Нейрон начинает менять свою передаточную функцию, подстраиваясь под желания своих соседей, и очень скоро достигает куда более высокого уровня возбуждения, чем раньше. Все хорошо?
Хорошо-то хорошо, но вот незадача: по прошествии какого-то времени возбуждение начинает постепенно уменьшаться. Информация, которая еще вчера «нравилась» нейронам-потребителям, теперь уже не вызывает у них прежнего отклика. Вспоминая приведенный выше пример, это означает, что Вы выучили «иностранный язык» узких специалистов и поняли, что спорят они вовсе не о мировых истинах, а о значении поправочного коэффициента к плохо коррелированным рядам экспериментальных данных. Причем спорят уже не первый день и даже не первый месяц. Ну, Вы и перестаете их слушать.
Нейрон освоил «язык» своих соседей – но мало знать язык, нужно еще и говорить на нем что-то новенькое! Что же делать, чтобы снова повысить уровень возбуждения, еще ближе подойти к реализации? Самое время вспомнить, что у нейрона есть не только выход, но и вход. Быть может, там, на синапсах дендритов, давно уже появляется новая информация, вот только нейрон ее до сих пор не слышал?
Но что значит «слышал – не слышал»? Когда у тебя тысяча дендритов, трудно уделять внимание каждому из них! Нейрон пользуется некоей «усредненной» картиной, которую в искусственных сетях обычно моделируют набором весовых коэффициентов (1 – слушаем, 0 – не слушаем). Таким образом, нейрону нужно поменять способ усреднения входной информации – поменять набор своих весовых коэффициентов. При этом желательно не забывать про старый набор – вдруг новый окажется не лучше, а хуже?
Рис. 5. Чтобы выдавать полезный сигнал, нейрон должен правильно подбирать весовые коэффициенты для своих дендритов.
«Поигравшись» таким образом какое-то время, нейрон почти наверняка сможет найти новую комбинацию весовых коэффициентов, которая позволит ему выдать наружу более «интересный» сигнал. В дальнейшем, когда и этот сигнал вызовет у слушателей «привыкание», нейрон получит возможность либо вернуться к предыдущему набору коэффициентов – вдруг слушатели «соскучились» по старому? – либо искать еще один, а потом еще и еще. Чем чаще нейрон будет проводить такие поиски, тем меньше будет «привыкание» у его потребителей, и тем больше его шансы на достижение следующего уровня реализации. Мы сформулировали третий принцип нейроматики: для реализации нейрон должен постоянно искать в поступающей информации новое содержание.
Рис. 6. Полезный сигнал на выходе можно создать из самых разных входных сигналов.
Третий принцип нейроматики – принцип поисковой активности.
Ну уж теперь, казалось бы, наш нейрон должен пребывать на вершине блаженства. Чуть что не так, он меняет свои весовые коэффициенты, подстраивает свой выходной сигнал под потребителей, и получает все новые порции возбуждения. Однако и здесь его могут настигнуть неприятности. Ведь нейрон у нас не один в мозге, рядом есть точно такие же нейроны, соединенные своими аксонами с теми же самими потребителями! Что, если им повезло чуть больше, и их выходные сигналы оказались более «интересными» для слушающих нейронов?
Внимание слушателей переключается на новых «звезд», их весовые коэффициенты для нашего нейрона обращаются в нуль, и его уровень возбуждения падает до критически малой величины. Для нейрона наступает момент трансформации – при существующей аксонно-дендритной структуре его ждет голодная смерть. Единственный выход – измениться, вырастить новые дендриты в поисках еще более интересной информации, или протянуть аксон куда-нибудь подальше, где могут найтись благодарные слушатели.
Здесь самое время вспомнить, чем мозг человека отличается от мозга обезьяны. Как раз этой самой способностью – в первые годы жизни нейроны человека могут прорастать в самые разные стороны, образуя каждый раз новую, уникальную структуру. Четвертый принцип нейроматики относится именно к таким, «высшим» нейронам, нейронам, способным порождать Разум:
Рис. 7. Если ни один из выходных сигналов не подходит «ближнему окружению», нейрон может прорастить аксон к другим дендритам.
Четвертый принцип нейроматики – принцип изменчивости.
И вот на этом месте, точно так же как в описании эволюции нервных систем, можно с чистой совестью ставить точку. Выявленные нами четыре принципа содержат в себе все необходимое, чтобы обеспечить нейрону достижение максимально возможной реализации – а мозгу, в свою очередь, получение от этого нейрона максимально востребованной и качественной информации. Получив возможность изменяться, нейрон фактически становится бессмертным – а значит, рано или поздно достигнет своей высшей цели, полной реализации.
Наш рассказ о жизни простого нейрона оказался со счастливым концом. Иначе и быть не могло – ведь мы вели речь о нейроне, реализовавшем все четыре принципа нейроматики. Реальные нейроны (вспомним эволюцию нервной системы) такой возможности лишены; даже нейроны человека с годами теряют способность к трансформации. Но нескольких детских лет (при соответствующем обучении, конечно) хватает, чтобы сформировать в человеческом мозге нервную систему четвертого поколения. Нервную систему, обладающую разумом.
5. Хотели как лучше, а вышло как всегда. Разумны ли известные нам организации?
Теперь пришло время ответить на вопрос, что же такое разум. Начнем со старого анекдота. Чукча пилит сук, на котором сидит. Мимо проходит русский и говорит: что ты делаешь, свалишься же. Чукча пожимает плечами и продолжает пилить. Естественно, падает. Встает, чешет в затылке и говорит: колдун, однако!
Именно так выглядит разум со стороны систем, им не обладающих: как чудесная способность знать будущее. Человек, никогда в жизни не пиливший сук, тем не менее знает, чем закончится такая попытка. В его памяти может не быть ни одного примера подобного падения, однако усвоенная с детства пословица «Не пили сук, на котором сидишь, упадешь» полностью заменяет личный опыт. В отличие от чукчи, русский из анекдота способен воспользоваться чужим опытом. Вот и весь секрет его «магии».
Вы снова разочарованы? Неужели разум – это всего лишь такая мелочь, как использование чужого опыта, да еще в таком примитивном виде, как пословицы и поговорки? Ну что ж, тогда вспомните детство. Вспомните, сколько лет понадобилось вам, чтобы научиться использовать слово «нельзя» по назначению. Сколько тысяч раз, набив очередную шишку или получив удар током, вы слышали от мамы – «ну я же тебе говорила». Вспомните, с какого возраста в разных странах человек считается полностью дееспособным – от 16 до 21 года. Как по-вашему, на что тратятся эти годы?
Использование чужого опыта – не мелочь, а величайшее достижение эволюции живых существ. Многочисленные попытки сформировать разум у животных не привели к успеху: их нервные системы (напомню, третьего поколения) не обладают достаточной гибкостью. У животных формируется память (условные рефлексы), позволяющая выполнять команды – но не формируется разума, позволяющего отдавать их самим себе. В нервной системе животных невозможно сформировать центры, отвечающие за оперирование словами – чужими образами, иногда совпадающими, а иногда прямо противоречащими непосредственно воспринимаемой реальности. Неразумные существа всегда оказываются ограничены личной историей, и всегда проигрывают в конкуренции разумным, способным в случае чего прочитать инструкцию.
Разум – способность принимать решения на основе чужого опыта, выраженного в определенном языке описания реальности.
В 1990-м году в США вышла в свет книга Питера Сенге «Пятая дисциплина», посвященная новейшей концепции в теории управления – теории самообучающейся организации. Сегодня эта книга стала классикой, цитируется едва ли не в каждой статье, посвященной современному менеджменту, и на наш взгляд является одним из лучших описаний реальных проблем, с которыми сталкиваются крупные корпорации. Посмотрим, насколько разумны эти корпорации в своем коллективном поведении.
«Мало больших корпораций, живущих столь же долго, как человек. В 1983 году исследователи из Royal Dutch/Shell обнаружили, что треть фирм, попавших в 1970 г. в список Fortune-500, исчезли с рынка. По оценкам Shell, средняя продолжительность жизни крупнейшей промышленной корпорации меньше 40 лет... В большинстве случаев задолго до полного краха бывает полно свидетельств, что фирма в тяжелом положении. На факты, однако, не обращают внимания даже несмотря на то, что отдельные менеджеры знают о положении дел. Организация в целом не в силах осознать наличие угрозы, понять, чем это кончится, и предложить решение».
Не правда ли, очень похоже на предыдущий анекдот? «Свалишься же», буквально кричат многочисленные факты. «Колдун, однако», отвечает на это упавшая фирма. В чем же Сенге видит причину такого «неразумия» корпораций? Для него, профессионального преподавателя менеджмента и управленческого консультанта, причина выглядит как неспособность организации к обучению:
«Если бы высшую математику изобрели сегодня, ни одна из наших корпораций не смогла бы ею овладеть. Мы бы посылали каждого на трехдневные курсы. Затем каждый получал бы три месяца на то, чтобы посмотреть, работают ли «все эти штуки». А когда выяснялось, что они не работают, мы бы начинали пробовать что-нибудь другое»
Это высказывание сотрудницы конструкторского (!) отдела компании Ford Motors Сенге приводит в предисловии ко второму изданию своей книги. Но на самом деле его следовало бы вынести в заголовок. Потому что в этом метком высказывании совершенно явно выражена отличительная особенность любой современной организации: неспособность принимать решения на основе чужого опыта. Перед тем, как использовать «высшую математику», организация проверяет, «сработают ли эти штуки», на собственном опыте. Кто-то сочтет такое поведение необходимой осторожностью; но мы с вами уже знаем, что это самое обыкновенное неразумное поведение.
Попытка самого Сенге преодолеть корпоративную неспособность обучаться с помощью обучения полностью провалились. Книга стала бестселлером, от желающих пройти соответствующие «курсы» отбоя не было, мода на «самообучающие организации» захлестнула всю Америку... и схлынула, подобно всем прочим «революционным» новациям в менеджменте, не оставив после себя ни одной по-настоящему «самообучающейся» организации. Вот характерное признание, приведенное в книге:
«Я по всей стране говорил с людьми об обучающихся организациях и о «метанойе», и реакция была неизменно положительной, - рассказывал Билл О’Брайен из компании Hanover. – Но если такие организации столь популярны, то почему люди не создают их? Думаю, все дело в лидерстве. Люди просто не представляют себе, какого рода настойчивость и целеустремленность нужны, чтобы построить такую организацию».
Не правда ли, похоже на попытку сделать разумной... свою собаку? В присутствии хозяина она все-все понимает, и с радостью выполняет команды. Но как только хозяин (лидер) отходит в сторону, собака с той же радостью принимается уничтожать запасы провизии или обгрызать ручки у кресел.
Современные организации неразумны не потому, что их плохо учат, или же ими неверно руководят. Они неразумны потому, что не обладают достаточно сложной нервной системой. Наши организации – это собаки и обезьяны, но никак не люди.
6. С царем в голове. От нейроматики – к нейросоциоматике.
«Как может быть, что коллективный IQ команды менеджеров равен 63, тогда как индивидуальный показатель у каждого не менее 120?» - спрашивает в своей книге Питер Сенге. Мы думаем, что ответ на этот вопрос для вас уже очевиден: IQ «команды менеджеров» определяется способом организации этой команды, а вовсе не интеллектом отдельных участников. Гораздо интереснее ответить вот на какой вопрос: как должна быть организована команда, чтобы ее интеллект приблизился к человеческому? Чтобы эта команда стала разумной?
Но перед тем, как перейти к завершающему разделу нашего очерка, мы должны сделать существенную оговорку. Все, что вы читали до этого момента, было популярным изложением уже известных изобретений и открытий. Сейчас же мы вступаем в область сомнительных аналогий и ничем пока не подтвержденных гипотез. Фактически, речь пойдет о создании новой научной дисциплины – нейросоциоматики. В рамках этой дисциплины отдельный человек ассоциируется с нейроном, принимающим и передающим информацию, а организация в целом – с организмом, управляемым созданной из этих нейронов нервной системой. Убежденность авторов в перспективности такого подхода следует из все того же простого факта: средний человек неизмеримо умнее средней организации. Следовательно, организациям нужно учиться у человеческого мозга, а не наоборот.
Ну вот, теперь мы можем вернуться к самому началу очерка и снова взять в руки организационные схемы и должностные инструкции. В современных нам организациях применяется, как правило, две основные модели управления: иерархическая (руководство – отделы – сотрудники) и матричная (штаб – службы – проекты).
Сравним эти модели управления уже известным нам параметрам – принципам нейроматики – и попробуем понять, как же должна выглядеть третья модель – назовем ее «нейросоциальной»:
Таблица: сравнение 3 моделей управления организациями.
Легко видеть, что появившаяся в середине 20 века матричная модель управления (принятая сегодня в большинстве крупных корпораций) оказалась эффективнее авторитарной за счет повышения информированности конкретного сотрудника о целях и результатах его работы. Вместо того, чтобы по любому вопросу бежать к начальству (как сегодня все еще происходит в авторитарных организациях), сотрудники получили свободу взаимодействовать друг с другом. Вместо нервной системы второго поколения – помните, «рецептор – начальник – эффектор», – человечество перешло к третьему поколению, к нервной системе с памятью.
На очереди следующий шаг: создать систему управления, обладающую разумом. В представленной таблице принципы работы такой системы выделены курсивом. Скажем прямо, выглядят они весьма революционно – чего стоит хотя бы свобода сотрудника выбирать, чем ему заниматься! Но человеческий мозг работает именно на этих принципах – и работает, прямо скажем, неплохо.
Перечислим еще несколько особенностей «нейросоциальной» организации, прямо вытекающих из принципов нейроматики:
1. Отсутствие иерархии и вообще какого-либо «начальства». В человеческом мозге нет «главного» нейрона. Главным в разумном существе является способность действовать в соответствии с определенной моделью реальности. А вот удачно получилось действовать или нет, определяет организм в целом . 20 Вт энергии мозгу выделяется в любом случае, но в одном случае они поступают туда на фоне хорошего настроения, а в другом случае – на фоне настроения паскудного. Следовательно, наша «разумная организация» тоже должна иметь возможность находится в настроении, которое чувствует на себе каждый нейрон.
2. К нейрону поступает много разных сигналов (и ресурсов), а выходит только один (аксонный принцип). Поэтому нет ничего более непохожего на нейрон, чем классический начальник – у него куча подчиненных, которым нужно выдавать еще большую кучу самых разных заданий. Разумная организация – это некая «иерархия наоборот» (в японском менеджменте эта черта проявилась в порядке подготовки документов – они сочиняются там «снизу вверх», от младших сотрудников к старшим, а высшему руководству остается только ознакомиться и подписать).
3. Обратная связь замыкается в момент передачи сигнала, а не в момент «контроля исполнения». Таким образом, сотрудник разумной организации в любой момент времени знает, востребован ли его труд, или следует «сменить пластинку».
4. За понимание сигнала отвечает передающая сторона (кстати, этот принцип работает в войсках – ответственность за выполнение приказа несет в том числе и отдавший этот приказ). Полная противоположность принципу «я начальник – ты дурак».
Мы начали обсуждение организационный приложений нейроматики с книги Питера Сенге. Его теория «самообучающейся организации» тоже опирается на определенные принципы, те самые «пять дисциплин», вынесенных в заголовок. Сравним наши гипотетические принципы нейросоциоматики и «пять дисциплин» управленческого бестселлера:
1) «системное мышление» – восприятие бизнеса как целостного процесса, запрет на решение проблем «по частям» (в данном случае это очень общая «дисциплина», соответствующая взгляду на организацию как на организм, а не как на иерархию).
2) совершенствование личности (= принцип поисковой активности, вот только Сенге эту активность часто сводит к участию в различных «развивающих курсах», вместо постоянного изменения должностных инструкций)
3) «интеллектуальные модели» окружения и бизнеса, разделяемых группами менеджеров (= принцип селективности, менеджеры внутри организации говорят на одном языке)
4) общая «картина будущего» ( = принцип обратной связи, в данном случае на уровне организма в целом – каждый сотрудник имеет возможность сравнить текущее состояние с неким «светлым будущим», и по результату такого сравнения впасть в соответствующее настроение)
5) групповое обучение (= принцип изменчивости, просто Сенге, как и большинство американцев, не представляет себе другого способа измениться, кроме как пройти обучение)
Нетрудно заметить, что совершенно на первый взгляд совершенно абстрактные принципы нейроматики позволяют сформулировать правила управления, явным образом совпадающие с принципами «самообучающейся организации», нащупанные американскими менеджерами опытным путем.
Таким образом, мы можем констатировать, что применение принципов нейроматики при проектировании и формировании управленческих систем четвертого поколения может оказаться намного продуктивнее обычного метода проб и ошибок.
И.В.Бощенко, С.И.Щеглов
9973
2012.08.18 12:00:00
