Рост самоцензуры

Сабина Хоссенфельдер - немецкий физик-теоретик, философ науки, писатель, популяризатор науки. 

Сдерживаете ли вы своё мнение в последнее время? Вы не одиноки. Самоцензура набирает обороты, в том числе и в науке. И это проблема. Когда моей дочери было около четырёх лет, она сказала моему брату: «У тебя очень большой нос». Дети не занимаются самоцензурой. Но с возрастом мы учимся не высказывать вслух всё, что приходит на ум. Это происходит отчасти из-за социальных норм, отчасти потому, что отдел кадров постоянно шлёт строгие письма о микроагрессиях, но в основном потому, что это просто бесполезно. Если вы хотите заключить сделку или поприветствовать нового соседа, сказать им, что у них большой нос, вам не поможет. Поэтому мы занимаемся самоцензурой всё время, и часто это оправдано. Но за последнее десятилетие самоцензура приобрела тревожные масштабы и по не таким уж хорошим причинам.

Опрос среди национально репрезентативной выборки в Великобритании, проведённый в начале этого года, показал, что целых 76% респондентов заявили, что они «ограничивали выражение своих личных взглядов в публичных местах из-за страха перед преследованиями, ограничивающими свободу», которые они определили как «угрожающее, запугивающее или оскорбительное преследование в Интернете и/или в реальной жизни, направленное на то, чтобы заставить людей или организации цензурировать себя или самоцензурироваться из страха». Другой опрос, проведённый Союзом за свободу слова в Великобритании, показал, что 62% сотрудников, прошедших тренинги по вопросам разнообразия на работе, боятся высказывать своё мнение по этому поводу. Оставшиеся 38% были заняты завершением обязательных модулей тренинга «Как безопасно иметь мнение».

Это не только британское явление. Согласно обзору опросов в США, доля людей, которые считают, что не могут свободно выражать свои мысли, почти утроилась за последние 50 лет. Опрос среди пользователей Facebook в США, проведённый несколько месяцев назад, показал, что более половины полностью избегают публикации политического контента, а ещё четверть частично занимается самоцензурой своих взглядов. Остальные — это ваш дядя Боб, который до сих пор считает, что заглавные буквы — это веский аргумент.

Это также затрагивает и учёных. Недавний тревожный пример был описан в New York Times. Исследование, проводившееся в США о пользе блокаторов полового созревания для психического здоровья трансгендерных детей, не обнаружило значительных улучшений. Но команда не опубликовала результаты. По словам руководителя исследования, активного сторонника этих процедур, они не опубликовали его, потому что не хотят, чтобы их работа использовалась в качестве оружия. Они планируют опубликовать результаты позже. Но до тех пор больше детей в США рискуют получать препараты, которые могут в долгосрочной перспективе нарушить их рост, структуру костей или фертильность без всякой пользы.

Учёные боятся публиковать работы, потому что считают, что они могут быть спорными. И это не единичный случай. Американский фонд защиты индивидуальных прав и свободы слова сообщил о резком увеличении попыток заглушить учёных за их работы, как со стороны левых, так и правых, чаще всего на темы, связанные с расой. Многие из этих попыток используют петиции, такие как одна из тех, кто был оскорблён статьёй, утверждавшей, что колониализм имел и свои положительные стороны. Возможно, некоторые из вас помнят Алессандро Струмию, который осмелился проанализировать, сколько публикуют и сколько цитируют женщин в физике, и обнаружил, что их показатели хуже, чем у мужчин. Он тоже стал мишенью петиции.

Опрос 2022 года показал, что «более половины преподавателей в США обеспокоены тем, что могут потерять работу или репутацию из-за того, что кто-то неправильно поймёт их слова или действия, вырвет их из контекста или опубликует что-то из их прошлого в Интернете», а четверть из них заявили, что очень или крайне вероятно будут заниматься самоцензурой в академических публикациях. Похоже, что если вы хотите работать в академической среде в 2024 году, необходимыми навыками будут: публикация статей, получение грантов и избегание тем, которые могут оскорбить кого угодно, где угодно.

Это плохая тенденция, и я рассказываю вам об этом по нескольким причинам. Во-первых, я хочу, чтобы вы знали, что я полностью поддерживаю право любого учёного обсуждать политически чувствительные темы. Я считаю, что вам не стоит поддаваться запугиванию со стороны странных людей в соцсетях. Я уже больше десяти лет имею дело с такими ненормальными. Мы переживём их, потому что в конечном итоге побеждает правда. Во-вторых, это в основном явление США/Великобритании, но то же самое происходит и в ЕС. Например, был случай, когда немецкое общество скептиков, из всех мест, начало заниматься самоцензурой, потому что боялось твиттер-мобов. В-третьих, это факт, что факты иногда могут быть оскорбительными. Женщины в среднем ниже мужчин и медленнее бегают. Я нахожу это очень оскорбительным. Но какая польза от того, что мы оскорбляемся? Я думаю, что более полезной реакцией было бы сказать: «Почему, черт возьми, все беговые дорожки сделаны для мужчин?»

Сабина Хоссенфельдер