Сумерки разума: религия против науки и коммунизма (3)

И когда новая, демократическая власть предоставила людям самостоятельно бултыхаться в рыночном водовороте, рассчитывая только на свои руки, ум и способности, многие из них, особенно с повышенной эмоциональностью, растерялись и вспомнили про церковь и Бога: "Уж коли теперь невозможно ничего дождаться от власти, станем просить у неба". И хотя эффект тот же, упорно продолжают ждать из-за облаков манны небесной. А в том, что ее можно дождаться при помощи молитв, их во все тяжкие уверяют тоже ставшие рыночными, то есть продажными в буквальном смысле слова, средства массовой информации, которым, видимо, неплохо платят за это.

"Вот в этом-то, пожалуй, - дошло вдруг до Юрия Николаевича, - и заключается разгадка причины обрушившегося на головы бедных россиян потока религиозного сознания. Причина - в конституционной свободе совести и рыночной экономике". Любая идеология, кроме откровенно человеконенавистнической, в том числе религия, стала товаром, который можно рекламировать и, при наличии спроса, продавать. А спрос на религию обеспечен низким уровнем материального и психического состояния общества. Почва, таким образом, подготовлена, можно приступать к разбрасыванию зерен. Вопрос лишь в том, кто именно платит за пропаганду религии, кто ее заказывает. Государство, как подозревал до сих пор Юрий Николаевич? Нет, оно, скорее всего, ограничивается тем, что не мешает этой пропаганде, оказывает церкви моральную поддержку и возвращает ей бывшие храмы. А платит, видимо, сама церковь и ее состоятельные покровители из числа частных лиц. И, разумеется, следуя словам популярного литературного героя, нам "заграница помогает". Недаром же (впрочем, как раз именно даром, бесплатно для россиян) прокатилась по самым большим аудиториям Петербурга и других городов волна проповеднических выступлений иностранных миссионеров, сопровождавшаяся раздариванием "Евангелия" и другой религиозной литературы. А то, что о контрпропаганде, то есть атеистическом просвещении народа, с некоторых пор совсем не стало слышно, легко объясняется полным отсутствием у богатых "частников" желания помогать, особенно финансово, атеистам, которых они, не трудясь вникнуть в историю, огульно приравняли к своим идейным противникам - коммунистам. Не исключено даже, что возрождение религиозности в постсоветской России обусловлено чувством (опять бездумным чувством, а не плодом трезвого размышления) исторической мести общества коммунистам.

Подумав о "воскрешении" церкви, как об одном из последствий широкого, если не всенародного, противодействия коммунистам, приведшего к потере ими монополии на власть, и о революции в области прав человека, Юрий Николаевич пришел к выводу, что то, чем он сейчас недоволен, является отчасти делом и его рук. Ведь это он, возмущенный в свое время тем, с каким невероятным трудом советскому человеку приходилось добиваться реализации даже тех скудных прав, которые даровало ему законодательство, вступил сначала в тощий ручеек одиночек-правдоискателей, пытавшихся найти справедливость при помощи письменных обращений в органы власти и прессу, а потом - во все более расширяющееся демократическое движение. Это и его голос помог принятию новой Конституции, наделившей каждого россиянина всем спектром прав и свобод, принятых в остальном цивилизованном мире. Что ж теперь удивляться и негодовать по поводу того, что новое государство, действуя в соответствии с новым законом, смотрит сквозь пальцы на то, что раньше хоть и не запрещалось официально, но и не приветствовалось? В народе говорят: "за что боролся, на то и напоролся". Не ожидал Юрий Николаевич, участвуя в заваривании демократической "каши", что она будет с густым ароматом церковного ладана. И вот теперь его глубоко огорчало, что вместе с усилением религиозности и на ее волне происходит откат общества от научного просвещения, что чревато если не регрессом, то торможением в его интеллектуальном развитии.

Что же теперь делать? Сохранять спокойствие и безмятежность, делая вид, что ничего не происходит, а если и происходит, то есть другие люди, более молодые и энергичные, которым жить после нас и которые больше нас должны быть обеспокоены тем, насколько разумной будет их жизнь? Нет, совесть гражданина и ученого не позволяла Юрию Николаевичу занять такую позицию. Значит, оставалось способствовать в меру сил антирелигиозному просвещению общества, не давать ему вконец иссякнуть. Но что в этом плане может сделать одиночка? Чтобы действенно противостоять массовому оболваниванию народа при помощи печати, радио и телевидения, надо иметь не меньший доступ туда, чем уже имеют клерикалы.

В качестве пробного шара Юрий Николаевич обратился с письмом к популярному тележурналисту Владимиру Познеру, ведущему на одном из общероссийских каналов дискуссии на разные общественно значимые темы. Написать именно ему Юрия Николаевича побудило помимо восхищения его умом и эрудированностью, тактом, юмором и задушевностью оброненная им однажды фраза: "Я - человек неверующий". Фраза была произнесена мимоходом, так как темой передачи было отнюдь не отношение людей к религии. О полном отсутствии на телевидении передач на эту тему как раз и печалился Юрий Николаевич в своем письме.

"Из-за того, - писал он, - что атеистов стало совсем не слышно, создается впечатление, что нас в обществе не осталось. Но мы не вымерли, как динозавры, нас (вместе с Вами) еще достаточно много, и мы хотим, чтобы наша точка зрения тоже озвучивалась. Отсюда мое предложение: открыть на телевидении цикл передач, в которых зазвучали бы аргументы обеих сторон в равной по эфирному времени мере. А в роли ведущего я вижу Вас с Вашим умением заставить людей хотя бы задуматься, включить в работу свой разум, а не бездумно соглашаться с религиозной пропагандой, обрушиваемой на россиян в период, когда их сознание подорвано материальными трудностями и идейным вакуумом.

Недавно один священник возмущался в газете, что антирелигиозная пропаганда, выразившаяся, по его мнению, в демонстрации кинофильма "Последнее искушение Христа", есть нарушение прав человека. А разве односторонняя, без предоставления трибуны другой стороне, церковная пропаганда в средствах массовой информации не является в такой же мере наступлением на наши права?"

Отправив письмо, Юрий Николаевич не тешил себя надеждой получить ответ, ибо так бывало уже не раз. Так вышло и теперь. Но когда месяц спустя Познер еще более решительно выразил свое неприятие религии в одной из последовавших передач, Юрий Николаевич утешился мыслью, что это отзвук и его послания, своеобразный ответ на него.

В студии с участием публики обсуждался вопрос о случаях обращения обреченных на смерть, неизлечимо больных, тяжко страдающих людей к врачу с просьбой помочь им уйти из жизни досрочно. И вот, высказываясь по этой проблеме, присутствовавший в студии академик Российской Академии естественных наук сообщил между делом, что не только верит в загробную жизнь, но и занят в настоящее время исследованиями, связанными с этим феноменом. Другой участник дискуссии, видный медик, расписался не только за себя, но и за всех присутствующих и отсутствующих, безапелляционно заявив, что "все мы воспитаны на "Библии". Оба высказывания не имели прямого отношения к обсуждаемой теме, и ведущий мог пропустить их мимо ушей. Но он не смолчал, а мягко напомнил, что есть и люди с другими взглядами:

- Господа, я уважаю ваше право на веру в бога и загробную жизнь, но не отказывайте и мне, неверующему, в праве быть атеистом.

Потом слово взял мужчина в одежде священника, и между ним и Познером возникла небольшая словесная дуэль.

Священник: Хочу отметить, что мне как служителю церкви приятно, что здесь царит такая библейская, евангельская обстановка. Что касается темы нашей беседы, то я решительно против права человека переходить в загробный мир по собственному желанию. Это большой грех. Все люди от Бога, Он дарует нам жизнь, и только Он может ее отнять.

Журналист: А что, если я не разделяю Вашу веру?

Священник: Если так, то Вы заблуждаетесь. Это в Вас от лукавого.

Журналист: Но я не верую ни в бога, ни в лукавого. Я - сторонник дарвинизма. Имею я на это право?

Священник: Право-то имеете, но когда Бог создавал Адама и Еву...

Журналист: Ну, знаете, это очень напоминает мне диалог Остапа Бендера с Вашим известным коллегой.

С этими словами Познер решительно отнял микрофон от уст собеседника, прервав его попытку бесплатно прочесть телезрителям религиозную проповедь. Такой поступок тележурналиста выглядел резким контрастом на фоне преобладавших в эфире церквоугодных передач. Но своим демаршем Познер не произвел впечатления, что за его спиной стоит масса единомышленников. Он даже не позволил себе употребить слово "мы" вместо "я". Видимо, не был уверен, что обстановка и настроения в обществе дают ему на это право. Похоже, письма атеистов вроде того, что написал Юрий Николаевич, приходили к нему не так часто.

Не удовлетворенный малой эффективностью своих индивидуальных действий, Юрий Николаевич занялся поиском активных единомышленников с тем, чтобы либо примкнуть к их объединению, если таковое уже существует, либо предложить создать его, чтобы действовать далее не в одиночку, а сообща.

Поиск был непростым, так как возможностей рекламировать себя у атеистов несравненно меньше, чем у производителей жвачек и гигиенических прокладок. Все же помог телевизор: участие в программе Познера отступившего от атеизма московского академика РАЕН натолкнуло Юрия Николаевича на мысль обратиться к кому-нибудь из местных, питерских, представителей этого созвездия лучших ученых-естественников страны. Тот факт, что в этом уважаемом научном учреждении объявился человек, всерьез, а не в шутку изучающий феномен "жизни после смерти", не поколебал в Юрии Николаевиче уверенности, что подавляющему большинству светил наук о природе поднятая в стране религиозная волна претит, по крайней мере, не меньше, чем ему, простому смертному. Смущало только, что они почему-то отмалчиваются. В чем причина? Набравшись смелости, Юрий Николаевич обратился с таким вопросом к известному физику, ставшему академиком РАЕН сравнительно недавно.

- Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из нас решился сейчас открыто выступить с атеистических позиций, - был ответ. - Нынче впору не оспаривать существование Бога, а каяться. Вы же сами убедились, что стоит только заикнуться о своем безбожии, как тут же на Вас навешивают ярлык коммуниста. Ученые этого не хотят, вот и помалкивают либо заявляют о своей индифферентности. Это же говорю Вам и я. Раз мне в моей работе Бог не мешает, то, как говорится, "и Бог с ним". Больше того, наше безразличие к вере таково, что среди нас есть даже лица с духовным саном.

- И что же они у вас делают? - поинтересовался Юрий Николаевич. - Какую отрасль науки представляют? Неужели в РАЕН есть теперь отделение теологии?

Вместо ответа собеседник достал с книжной полки научный журнал на английском языке и указал на раскрытую страницу. Автором статьи был действительный член РАЕН, епископ, настоятель одного из российских монастырей, врач по образованию. Статья называлась "Медицина и "Библия". С тем же успехом на ее месте могли красоваться заголовки "Роль физики в создании Ноева ковчега" или "Химия как Божий Промысел". С точки зрения Юрия Николаевича, комментарии здесь были излишни.

Месяц спустя, ему показали небольшую по формату газетку, снизошедшую до милости втиснуть между сенсационными статьями о разных паранормалных явлениях набранное мелким шрифтом открытое письмо группы руководителей и действительных членов РАН - главной из необычайно расплодившихся российских научных академий. Выразив робкую обеспокоенность в связи с увлечением общества "оккультными науками" и надежду, что научное сообщество выскажется на этот счет, ученые ни единым словом не затронули ни религию, ни Церковь.

Продолжив трудный поиск, Юрий Николаевич вышел, наконец, на известного писателя Михаила Чулаки, атеистическую статью которого неожиданно обнаружил в одной городской газете. Послал ему записку, и вскоре они встретились.

- Религиям сейчас привержено, - поведал писатель, - большинство землян и, к сожалению, россиян тоже. На религию нынче мода, а всякая мода развивается, как известно, по синусоиде, и мы находимся на ее восходящей ветви. Столь широкий размах веры в Бога - следствие того, что человечество в своем большинстве глупо и преступно. Разве умные люди стали бы уничтожать друг друга в войнах и губить природу? И при существующем на нашей планете ужасном положении я был бы, как это ни парадоксально, даже огорчен, узнав, что большинство жителей Земли - атеисты, и, следовательно, это дело их рук. По причине относительной малочисленности нас и не слышно сейчас в России. Кроме того, атеисты потрясены и подавлены. Поэтому и положение на философском факультете Университета меня не удивляет. Ведь государственной идеологии сейчас не существует, и каждый преподаватель средней и высшей школы вправе не только сам придерживаться любого философского учения, но и пропагандировать его среди своих учащихся. Никто теперь не обязан преподавать диалектический материализм. А что касается книг типа "Библии", то это не более чем сборники мифов, и они сами по себе не пропагандируют веру в Бога. Не станете же Вы верить в греческих богов, прочитав мифы древней Греции? Чем больше люди будут читать "Библию", тем меньше будут верить тому, что в ней написано. Для издания атеистической литературы нужны деньги, которых нет. В создании чего-то вроде добровольного общества я лично большого смысла не вижу. Сам я, когда выпадает где-нибудь выступить, в том числе и по радио, не стесняюсь выказывать свое негативное отношение к религии. Вашу идею создать на петербургском телевидении атеистическую передачу поддерживаю и при случае подниму эту тему перед его руководством.

- Так Вы считаете, что атеистам не стоит объединяться? - удивился Юрий Николаевич. - Как же так? Силы, ведущие в обществе религиозную пропаганду, организованы, сплочены, отлично оснащены и обустроены, обеспечены финансово, имеют государственные (таможенные) льготы, позволяющие весьма прибыльно торговать (даже спиртным и куревом), массу помещений, не считая чисто молитвенных, свою прессу, издательства, даже киностудии, а атеисты должны быть каждый сам по себе? Нет, я так не думаю. Нам надо, как минимум, знать друг друга и обмениваться информацией. А затем обрести в стране трибуну для ведения научно-просветительской работы, для чего, Вы правы, нужны деньги. Значит, тем более надо создавать не просто некий круг людей, ограничивающихся общением по телефону, а официальную организацию, являющуюся юридическим лицом и имеющую счет в банке, куда состоятельные атеисты могли бы переводить суммы, необходимые для издания хотя бы газеты или оплату эфирного времени.

- Ну что ж, - улыбнулся Михаил Михайлович. - Вижу, что Вы настроены довольно решительно. В таком случае попробуйте обратиться в Москву, где уже сделаны шаги, о которых Вы говорите. Там даже приступили к изданию нового журнала. Если Вы хотя бы подпишитесь на него, как это сделал я, то и этим поможете атеистическому движению. Успеха Вам!

Окрыленный сообщением о журнале, Юрий Николаевич помчался в Публичку. Еще бы, он еще только мечтал, строил планы, а в стране, оказывается, уже были люди, начавшие претворять такие планы в жизнь. Кто же они и о чем пишут в своем журнале? И вот он держит в руках первые номера нового периодического, пока только ежеквартального, издания. Вид и формат у журнала весьма скромные, чувствуется, что средств у "свободомыслящих" не так уж много. Зато как здорово, как приятно для уха звучит подзаголовок: "Журнал скептиков, оптимистов и гуманистов". В первом обращении к читателям сказано:

"Наука выросла из здравого смысла и стала его продолжением. Постоянный спутник здравого смысла - юмор. Ничего так не боятся фанатики и догматики, как смешного. Пусть журнал объединит всех, кому дорога правда, но истина дороже, кто открыт для поиска, но у кого есть место сомнениям".

В качестве одного из направлений деятельности общества, издающего журнал, была названа критика различных форм фанатизма, мистицизма, традиционных и нетрадиционных форм религиозного мировоззрения, суеверий и других ненаучных идей и практик, издание соответствующей литературы.

Все это в полной мере согласовывалось со взглядами Юрия Николаевича, поэтому он в тот же вечер сел писать письмо гуманистам с предложением своего участия в их благородном деле и засиделся за ним допоздна...

А перед утром ему приснился сон. Он сидел в бывшем своем научном институте в кабинете начальника и докладывал о результатах проведенного эксперимента, в котором обнаружилось нечто необычное, до сих пор не наблюдавшееся. Шеф долго и пристально рассматривал осциллограмму, морщил лоб и, наконец, устало изрек:

- Черт знает что, не могу понять, в чем тут дело. Но чудес, батенька, не бывает. Попробуйте-ка варьировать частоту и амплитуду возмущения. Чем черт не шутит, возможно, причина-то и всплывет.

Видимо, упомянутое всуе рогатое существо вселилось в этот момент в Юрия Николаевича, потому что вместо того, чтобы молча отправиться исполнять указание шефа, он вдруг озорно, с вызовом ответил:

- Господь с Вами! Грешно говорить, что чудес не бывает. Еще как бывают! Ведь все в этом мире в руках Божьих. Ему, Создателю нашему, стоит только захотеть, и чудо вот оно, тут как тут, только поспевай его исследовать. На том стояла и стоять будет наука наша.

Опешивший шеф вскинул на Юрия Николаевича изумленный взор, хотел что-то сказать, но лишь беспомощно замычал и стал постукивать карандашом по крышке старой чернильницы, напоминающей по форме колокол. И звук от нее пошел, как от настоящего колокола:

Бом - бом - бом!

Довольный тем, как ловко разыграл начальника, Юрий Николаевич расхохотался, после чего шеф обрел речь и пробурчал голосом супруги Тамары:

- Юра, что с тобой? Очнись!

Перегнувшись через стол, он так больно ткнул Юрия Николаевича острием карандаша в бок, что тот громко вскрикнул и... проснулся.

Открыв глаза, он обнаружил рядом сонную супругу, сердито отворачивавшуюся от него к стене.

Бом - бом - бом! - доносился колокольный звон от расположенной неподалеку, недавно возрожденной церкви. А из не выключенного на ночь кухонного репродуктора раздавался голос пастыря:

- Слову Бога повинуется вся Вселенная! Пусть же наше доверие Господу будет полным и постоянным, чтобы Он не сказал нам: "Где вера ваша?".

Обеззвучив священника, Юрий Николаевич подошел к телевизору и, убрав звук, чтобы не будить отсыпающихся по случаю выходного дня домочадцев, нажал на кнопку. На засветившемся экране возник благообразный старец, бодро толковавший о чем-то, держа в руках православный календарь.

За окном сыпал снег. Шла одна из последних зим двадцатого столетия. Ночи были длинными, и, несмотря на утренний час, сумерки еще вольготно чувствовали себя в небе и на улицах города.

К сожалению для Юрия Николаевича, в умах многих соотечественников - тоже.