Борьба с лженаукой: FAQ
1. В октябре сообщалось, что Минобрнауки выделяет на борьбу с лженаукой около 30 млн рублей. На что пойдут эти средства?
Эти средства по большей части пройдут мимо комиссии. Тендер министерства на «медиатизацию деятельности комиссии по борьбе с лженаукой» выиграл журфак МГУ, который и получит в ближайшие 2 года 25 млн руб. Деньги выделены на популяризацию результатов работы комиссии, но не на саму работу, которая по-прежнему ведется на общественных началах, то есть бесплатно. Тендер был объявлен и выигран без консультаций с комиссией. Сейчас обсуждается возможность участия комиссии в работах по этому госконтракту. Но большая часть предусмотренных им работ не принесет большой пользы для дела комиссии. По тем же пунктам контракта, которые интересны для комиссии, идут трудные пере-говоры: неясно, сможет ли журфак МГУ выделить комиссии необходимые средства из получаемых по гос-заказу денег.
2. Что такое лженаука? Чем она отличается от науки?
Часто говорят, что лженаука — это любые утверждения, объяснения, обещания, прямо противоречащие твердо установленным научным фактам. В первом приближении это верно, но требует уточнения. Наука — это метод познания, которому мы обязаны всем прогрессом цивилизации в последние столетия. Этим наука заслужила уважение и особые преференции в обществе. Она лежит в основе образования, экспертизы, планирования, на научные исследования выделяются невозвратные деньги — гранты. Многим хочется подключиться к этому источнику благосостояния науки, не занимаясь при этом самой наукой или занимаясь бесплодными фантазиями, которые не согласуются с научным методом и не признаются другими учеными. Борьба с лженаукой направлена против глупости и мошенничества, которые отнимают предназначенные для науки общественные ресурсы — прежде всего материальные, но также внимание, доверие, уважение — и растрачивают их на посторонние цели. Лженаука — это не ошибочные научные идеи; это ненаучная деятельность, которая обманом или по недоразумению выдается за научную.
3. Не лучше ли популяризировать науку, вместо того чтобы бороться с наукой?
Простая аналогия: можно ли тушение пожаров заменить пропагандой осторожного обращения с огнем? Популяризация науки, безусловно, нужна, но ее недостаточно. Борьба с лженаукой направлена на те дыры, которые остаются по итогам образовательной и популяризаторской деятельности. Эти дыры есть всегда, но в России их сейчас особенно много. Это и большие, государственного уровня, лженаучные проекты коррупционного свойства, это лженаучные лекарства и медицинские приборы. Многие из них представляют серьезную опасность для жизни людей, которые растрачивают средства, а главное, время на неэффективные методы лечения.
4. Не породит ли борьба с лженаукой инквизицией, ведущей охоту на ведьм?
Комиссия по борьбе с лженаукой не включается во внутринаучные споры. Идейные споры между учеными должны решаться на семинарах, конференциях и страницах научных журналов. Лженаука — это явление, существующее вне научного сообщества, когда идея, отвергнутая учеными, обманом выдается за научную или достоверную. Если вдруг гениальная научная догадка не признается коллегами (такое бывает, хотя и редко), то решать эту коллизию надо внутри научного сообщества, а не искать признания у публики или чиновников, которых легко ввести в заблуждение.
5. Не будет ли комиссия использоваться для сведения личных или политических счетов?
Такая опасность грозит любому экспертному совету. Однако надо понимать, что всерьез объявить лженаукой важное научное направление невозможно на уровне подобной Комиссии. Если такое случается, как было в свое время с генетикой и кибернетикой, то на уровне принятия политических решений. Это лежит далеко за пределами полномочий комиссии по борьбе с лженаукой, и если такое случится, то скорее вопреки воле комиссии, чем с опорой на нее. Комиссия не придумывает сама, что наука, а что лженаука, она опирается на мнение научного сообщества и обращает внимание на те случаи, когда идеи, отвергнутые широким кругом специалистов, выдаются за научные.
6. Почему специальная комиссия по борьбе с лженаукой существует только в России?
Россия и постсоветские страны находятся в уникальных условиях. В нашем обществе идет распад рационализма и деинсталляция научного мировоззрения. В этих условиях расцвело аномально большое количество лженаучных течений. Это самое питательное место для лженауки на всей планете. В мире есть противодействие лженауке, но оно представлено общественными движениями — клубами скептиков и рационалистов, обществами гуманистов и атеистов. Они ведут сайты, издают журналы, читают лекции. Однако в России лженаука стала мейнстримом и глубоко проникла в общественное сознание и структуры управления государством. Поэтому противостоять ей нужно более серьезно. По-хорошему, нужна не просто комиссия, реагирующая на самые вопиющие события; нужно серьезное научное исследование самого феномена лженауки и распада рациональности в российском обществе.
7. Что сейчас создает наибольшие затруднения при борьбе с лженаукой?
Одна из главных проблем — это невозможность публично называть вещи своими именами. Ни журналисты, ни ученые, ни комиссия не могут публично называть конкретного деятеля лжеученым, а продукцию конкретной фирмы — лженаучной. Закон в России стоит сейчас на стороне лжеученых и лженаучного бизнеса. Они могут требовать в суде защиты чести, достоинства, деловой репутации. В то время как разоблачитель лженауки может опираться лишь на мнения специалистов. Когда подан иск в связи с нанесением ущерба репутации, бизнесу и доходам, то суд, как правило, встает на сторону истца, сколь бы весомой ни была критика. Так что конкретные проекты опасно называть лженаучными. Приходится говорить только общими словами и намеками.
8. Если комиссия не может даже называть лжеученого лжеученым, что она вообще может?
В отдельных, наиболее вопиющих случаях, когда удается провести необходимые экспертизы и собрать достаточную поддержку, удается действовать и против конкретных проявлений лженауки, хотя это требует больших ресурсов и часто судов. Но в целом этого, конечно, недостаточно. Надо работать над изменением юридической ситуации в стране. Для этого нужно создавать методику экспертизы на наличие признаков лженауки в публикациях и проектах и добиваться принятия нормативно-правовых актов, запрещающих расходование бюджетных средств на проекты и публикации, признанные экспертизой лженаучными. Сейчас многие лженаучные телепрограммы, фильмы и книги получают поддержку от государства. Тем самым лженаука ведет свою экспансию в России при финансовой поддержке и юридической защите государства. Изменить эту ситуацию — стратегическое направление для комиссии по борьбе с лженаукой. А еще комиссия должна заниматься консолидацией здоровых общественных сил, готовых противостоять лженауке в Интернете, в СМИ, в образовании. Надо координировать эти силы, помогая им действовать более слаженно на пользу науке, — это вторая важнейшая задача комиссии.
9. Чем простой гражданин может помочь комиссии в борьбе с лженаукой?
Добровольным помощниками стоит начать с посещения сайта Комиссии и подключиться к общественной группе поддержки комиссии в соцсети «Фейсбук», следить за возникающими там обсуждениями, распространять информацию комиссии, помогать вести мониторинг лженауки, сообщая о конкретных случаях, с которыми пришлось столкнуться. Специалисты уже сейчас помогают комиссии разоблачать лженаучные мифы, пишут экспертные заключения, готовят публикации. Когда группа поддержки наберет численность и силу, то будут предложены конкретные проекты, в которых смогут участвовать волонтеры. Например, мониторинг СМИ на предмет пропаганды лженауки. Может быть, общественные кампании против лженауки в целом или конкретных ее видов. И конечно, нужно распространять в своем окружении, в социальных сетях адекватную информацию, разоблачая лженаучные мифы.
Транскрипт программы
Ольга Орлова: В 2014 году Министерство науки и образования выделило 30 млн рублей на борьбу с лженаукой. Кто получит эти деньги? Будет ли от этого толк? Каковы масштабы бедствия? Об этом поговорим по гамбургскому счету с членом Комиссии РАН по борьбе с лженаукой Александром Сергеевым. Здравствуйте, Александр. Спасибо, что пришли в нашу программу.
Александр Сергеев: Здравствуйте. Очень приятно.
Александр Сергеев – работал научным редактором журнала «Вокруг света», создал Клуб научных журналистов, переводит научно-популярные книги Стивена Хокинга, Карла Сагана, Леонарда Сасскинда и других авторов. Член Комиссии по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при Президиуме Российской академии наук, образованной в 1998 году по инициативе Нобелевского лауреата, академика РАН Виталия Гинзбурга.
О тендере Минобрнауки
О.О.: Александр, давайте начнем с этой истории потрясающей о том, что государство впервые в нашей истории выделило деньги специально на борьбу с лженаукой. Как это произошло? Как ваша Комиссия по борьбе с лженаукой РАН об этом узнала?
А.С.: В том то и дело, что я не знаю, как это произошло, и я еще буду разбираться, как это счастье нам привалило, не совсем нам, правда. Дело в том, что этот тендер Министерства образования и науки был объявлен на «медиатизацию деятельности Комиссии по борьбе с лженаукой РАН».
О.О.: Комиссия не знала об этом?
А.С.: Да, не знала. Тендер представляет собой задание – 80 пунктов, что нужно сделать за два с небольшим года для нашей Комиссии: чтобы ее лучше знали, чтобы ее деятельность была лучше популяризирована и т.д. Но при этом никому не было известно из Комиссии, что этот план вводится в действие, что на него выделяются деньги.
О.О.: Мы все зрители, читатели видели огромное количество сообщений в агентствах о том, что академическая Комиссия по борьбе с лженаукой РАН не получила деньги, предназначенные для борьбы с лженаукой и тендер не выиграли.
А.С.: Формально все правильно, мы не могли выиграть тендер. Комиссия является общественной структурой – это комиссия, действующая на общественных началах при Президиуме РАН, то есть она не имеет юридического лица, у нее нет никакого счета в банке.
О.О.: А какие полномочия у Комиссии? Реально что ваша Комиссия может сделать?
А.С.: Формально у Комиссии как бы нет исполнительных полномочий – это твердо надо понимать. Комиссия на данный момент – это чисто экспертная структура. Может, единственные полномочия, которые формально есть у Комиссии, – она имеет право обращаться в академические исследовательские организации, даже государственные организации, так написано в Положении, и требовать у них информацию о тех проектах, по которым она готовит заключение.
О.О.: Но такая экспертная деятельность осуществляется на добровольных началах и она не оплачивается? Ученые проводят такую экспертизу добровольно?
А.С.: Да, это все на добровольных началах.
О.О.: И при этом выделяется 30 млн государством на то, чтобы деятельность вашу бесплатную экспертную сделать как можно более известной в медиа, популяризируя вас через СМИ?
А.С.: Именно так. Министерство, не спрося у нас, сказало: мы даем до 31 млн рублей на то, чтобы вас сделать популярными. И, в общем-то, впервые государство стало думать о том, что лженаука – это не просто бессмысленные разговоры где-нибудь в прессе, а это реальная угроза. Во многом это связано с ситуацией вокруг Виктора Петрика, который проник до самых верхов власти, получил там поддержку. Пока его не удалось остановить, мы реально имели угрозу потерять около 500 млрд долларов.
На чьи деньги живет лженаука
О.О.: Могли бы мы сейчас здесь прямо в студии составить определенный счет лженаучных явлений?
А.С.: Само по себе понятие лженауки – это лишь частный случай неких распространенных современных суеверий, мифов, в том числе используемых в заведомо неправовых целях. Есть не только лженаука, а более широкие понятия – псевдонаука, паранаука, антинаука. Что это все такое? Вот есть наука. Наука – это зарекомендовавший себя метод познания окружающего мира. Он зарекомендовал себя на протяжении четырех столетий, начиная примерно с Галилея и Ньютона. Начиная с них, выяснилось, что таким способом можно создавать удивительные вещи, вплоть до самолетов и мобильников. Есть люди, которые по тем или иным причинам отрицают это или пытаются манипулировать научной и околонаучной терминологией, поскольку она сложная, и выдавать ненаучную деятельность за научную. Зачем? Поскольку общество убедилось, что наука – штука ценная, то науке в обществе есть определенные преференции. На основе науки вырабатывают школьные программы, на основе науки проводят судебные экспертизы, на основе науки принимают решения государственные органы о финансировании каких-то проектов: сможем мы построить этот мост или не сможем – в основе всего этого лежат научные решения. Если я каким-то образом изображу из себя ученого, не будучи им, то я смогу претендовать на эти бонусы от нашего общества.
О.О.: У государства невозвратные деньги. Это не «бизнесовые» деньги, это не кредиты, которые ты должен вернуть.
А.С.: Да, которые дают даром, потому что это очень ценное направление. Вы исследуете какую-то физику, биологию и , может быть, вы создадите уникальные лекарства: все, вам даются деньги – исследуйте. Потом либо получилось лекарство, либо не получилось. Написали отчет, статью и вроде бы как ничего не требуется больше. Здорово же получить деньги на таких условиях! Но если ты реально работаешь, ты делаешь то, что потом не ты, так следующий исследователь использует и доведет-таки до лекарства. А если ты псевдоисследователь – ты просто все деньги, положишь себе в карман и будешь рад. Можно эти деньги получить от государства, а можно их получить от обманутых потребителей. Например, втюхивая им какой-то прибор под видом лечебного медицинского, а на самом деле это просто коробочка и как у Стругацких, а «внутре у ней неонка».
О.О.: То есть это сознательный обман с использованием научных терминов или понятий с целью получения денег.
А.С.: Да. На сегодняшний день противостоять тому, что нас обманывают, вообще говоря, невозможно, потому что закон в нынешнем его состоянии по совокупности на стороне такого вот лженаучного креативного бизнеса, а не на стороне науки.
О.О.: Правильно ли я вас понимаю, что, с одной стороны, есть огромные большие задачи, связанные с тем, что не выработаны механизмы стратегии противостояния этому, и вроде бы на государственном уровне это все уже поняли, и в Министерстве науки и образования, и в Правительстве, и в Совете Безопасности даже на эту тему проводилось заседание, и как бы все согласны. Но в реальности есть такая вот Комиссия на общественных началах, которая не юрлицо, нет собственных средств. Даже деньги, которые выделило государство, в результате все-таки идут на популяризацию кому-то другому. Кто будет вас популяризировать?
А.С.: Популяризировать нас будет факультет журналистики МГУ: они должны выполнить кучу работ по популяризации деятельности. То есть для того, чтобы рассказать о нашей работе, деньги есть у государства, а на то, чтобы нам работать – денег нет. Формат этого тендера является ошибкой со стороны Министерства образования и науки. Они поняли в принципе задачу, что надо где-то лженауке противостоять, но они не поняли, ни кто этим занимается, ни какие ключевые проблемы, никого не спросили – сделали все сами.
О.О.: А министерство как-то объяснило свои действия?
А.С.: Министерство пока никак свои действия не объяснило. Более того, я сейчас буду постепенно пытаться выяснять, кто же это инициировал. Потому что это тайна за семью печатями пока что – не известно, кто создал тендер. По неформальным каналам в министерстве мне лично сказали, что тендерную документацию писали как раз на журфаке, но на журфаке это категорически отрицают.
Зачем бороться с лженаукой
О.О.: Если говорить уже о борьбе с лженаукой. Давайте опишем, во-первых, с чем конкретно можно бороться и как бороться? С чем действительно надо бороться?
А.С.: Главная задача Комиссии – это предотвращать расхищение государственных средств под лженаучными предлогами в крупных размерах. Само по себе это государственное расхищение становится возможным в силу того, что многие в это верят во всякие лженаучные идеи. В том числе, верят в них чиновники, принимающие решения. Чиновника бывает легко убедить – он не понимает иногда, до какой степени абсурдно предложение, с которым к ним приходят. А если понимает, то не понимает, что это на самом деле явное мошенничество, а не просто, так сказать, некоторая некорректность. Проблема возникает тогда, когда эти люди начинают принимать существенные решения, связанные с затратами больших средств или с безопасностью групп населения и т.д. Когда государство, общество находится в стабильной форме, как, например, сейчас многие западные страны, там лженаука существует на своем маргинальном уровне и ничего страшного. Она существует на частные средства и где-то там пасется – в этом нет большого зла.
О.О.: Ну, да, нельзя запретить частному инвестору вкладывать в разработку вечного двигателя.
А.С.: Конечно, есть свобода слова, свобода предпринимательства, свобода вероисповедания, и никто на это покушаться не должен под видом борьбы с лженаукой. Там можно пропагандировать, агитировать за науку и рационализм, это полезно, но это не борьба с лженаукой. Другая ситуация в России, которая за последние четверть века прошла через очень серьезные пертурбации, возникло тотальное недоверие ко всем официальным структурам в принципе и к науке, в частности. Поэтому у нас люди начинают искать спасение в мистике, абсурде, каких-то патогенных верованиях.
О.О.: Все ждут чуда вместо практики.
А.С.: Все подозревают, что их обманывают, особенно если не дают сразу панацею. В связи с этим доверие к науке очень сильно упало. Это связано также и с тем, что наука стала просто плохо финансироваться, упал престиж. А когда падет престиж, будете ли вы доверять непрестижной организации?! В результате выросли те организации, которые должны бы занимать маргинальную позицию.
О.О.: Вы имеете в виду такие там псевдоакадемии, которых появилось очень много?
А.С.: Это псевдоакадемии, это шарлатанские медицинские организации, это культы всевозможные околорелигиозные и квазинаучно-религиозные, масса всего существует. Эти структуры стали очень влиятельными, они пробиваются на уровень принятия государственных решений, регулярно приходят идеи какие-то или псевдопроекты псевдонаучного толка. Особенно в гуманитарной области творятся просто страшные вещи. Это реально создает опасность для государства. Вот сейчас у нас на уровне министров заявляют о вреде генетически модифицированных организмов (ГМО), хотя этого вреда сколько-нибудь существенного научно не продемонстрировано. А у нас уже фактически население все настроено против ГМО, в рекламу пошло это. Государственные органы это поддерживают, потому что они тоже распропагандированы вот этими организациями. Конечно, я уверен, что люди, верующие и в астрологию и в какие-то другие вещи, есть в любой стране, и в любой стране они могут попасть и в правительство, и куда-то еще – это невозможно отрицать. Вопрос в том, что они не могут астрологией там ничего обосновывать. А у нас были прецеденты, и есть, по-моему, когда, например, крупные нефтяные компании принимали решения после консультаций с астрологом. В астрологии тоже есть особенность: астрология сама по себе бесперспективна в плане реального прогнозирования. Но если конкретный человек, например, топ-менеджер какой-нибудь компании страдает от депрессии, от нерешительности в каком-то вопросе и т.д., и от этой его нерешительности вреда компании больше, чем от возможной ошибки. Он поговорил с астрологом. Астролог ему сказал, да, ладно, звезды говорят, принимай вот это решение, подписывай – и он подписал. Может, его вывели с депрессии, но это как психотерапия. Некоторые астрологи – на самом деле замаскированные психотерапевты.
Как противостоять лженауке
О.О.: Какие у вас есть идеи о том, как же все-таки с такими совершенно разноплановыми явлениями, о которых мы сейчас говорили, от астрологии до псевдоприборов и т.д., бороться?
А.С.: Никакой инквизиции, никакой цензуры. Есть очень простая вещь. Есть вещи твердо установленные и надежно научно проверенные. Есть вещи сомнительные или достоверно неработоспособные. Частный человек на свои частные деньги может заниматься и говорить о любых этих вещах. Но недостоверные и тем более доказано неэффективные вещи не могут получать государственной поддержки: ни бюджетной, ни имиджевой. Не могут преподаваться при государственной поддержке. Не могут получать сертификатов государственных. Наконец, не могут, я считаю, даже рекламироваться на каналах с государственным участием или в государственных газетах. Если российская правительственная газета публикует астрологический прогноз – это, вообще говоря, нарушение принципа деятельности государства во благо людей. Государство должно сказать нет, мы не можем позволить нашей правительственной газете популяризировать астрологию – популяризируйтесь в частной газете.
О.О.: А какие тогда должны быть механизмы, как это предотвратить? Что может сделать Комиссия? Вы можете написать письмо в «Российскую газету»?
А.С.: Они говорят, что у нас независимость прессы, мы считаем, что для нашей аудитории это полезно.
О.О.: Наша целевая аудитория читает астрологические прогнозы. И что вы можете сделать?
А.С.: Мы ничего не можем сделать сейчас.
О.О.: А что должны были бы сделать?
А.С.: У нас разработана стратегия, она небольшая пока что, не очень детализированная, но она есть и в прошлом году докладывалась на Совете Безопасности, где говорилось, что конкретно нужно делать. Первая вещь – это формализовать понятие лженауки. Не объявлять кого-то лжеученым, не говорить вот это лженаука, нужно иметь возможность определиться при наличии конкретного проекта. Вам принесли проект, сказали, вот, посмотрите. Специальная экспертная группа должна посмотреть и сказать, что здесь нет признаков лженауки, успокойтесь, все нормально. Другой проект читаем или передачу смотрим – так, вот вещь утверждается заведомо лженаучная, вот заведомо лженаучное утверждение, вот еще. Резюме: данный проект основан на лженаучных посылках таких-то, опровергнутых там-то, противоречит таким-то твердо установленным фактам – не подлежит государственному финансированию по признаку лженауки.
О.О.: А кто вот этот клеймо должен ставить?
А.С.: Это и надо разрабатывать. То есть нужно сначала разработать методику экспертизы, несколько примеров такой методики, плюс регламент проведения. Соответствующие регламентные группы должны быть собраны. Я считаю, что если бы Комиссия по лженауке получила финансирование на деятельность, то в первую очередь нужно было бы начать исследование феномена лженауки, исследование ее проникновения и исследование методов диагностики признаков лженауки. И выработку вот этого регламента, то есть нужно создать экспертизу на признаки лженауки. И дальше. Сделать ее обязательной для неких крупных наукоемких проектов. Есть государственный наукоемкий проект – он должен получить заключение о том, что в нем нет лженауки, вот и все.
Насколько серьезна ситуация
О.О.: Александр, скажите, как вы и ваши коллеги в Комиссии оцениваете масштаб бедствия в нашей стране, что говорят социологи, какая ситуация?
А.С.: Ситуация достаточно плохая. У нас очень много… я использую термин, «мыслевирус», то есть это вредоносные заразные идеи, которые распространяются через СМИ, а также от человека к человеку, и через интернет, и люди их подхватывают. Они носят самый разный характер и в разной степени опасны. Например, чрезвычайно опасен антипрививочный миф, то есть что якобы прививки вредны.
О.О.: А вы предполагаете, сколько людей у нас придерживаются этого мнения?
А.С.: Я, к сожалению, не могу сказать никаких конкретных цифр, но это десятки процентов. К сожалению, никакого систематического исследования подобных вещей не было. Опять же, никто не выделял на это средства. Три года назад ВЦИОМ провел небольшой опрос, в котором выяснял вообще насколько адекватные научные представления публики. Например, там есть такие смешные цифры: около трети людей считают, что Солнце вращается вокруг Земли.
О.О.: В России?
А.С.: В России. Это абсурд, конечно.
О.О.: Есть регулярные опросы по поводу эволюции Дарвина и соответственно веры в Бога. У нас около 40%.
А.С.: Да, около 40% тех, кто не верит в теорию эволюции. А теория эволюции – это буквально математика сегодня, это даже не проверка там костей каких-то ископаемых.
О.О.: Да, это как отрицание таблицы умножения.
А.С.: Одно дело частное применение теории эволюции к эволюции жизни, хотя оно самое важное. Но на самом деле теория эволюции – это универсальная математическая теория, которая объясняет, как происходит отбор любых объектов, способных к размножению. Они могут быть смоделированы в компьютере. Это могут быть мысли, которые переходят от человека к человеку. Кстати говоря, сейчас тот процесс экспансии лженауки в России – это и есть процесс эволюции, в котором побеждают вирусы, вредоносные антинаучные идеи. Они разрушают сознание людей. То есть люди начинают верить в абсурдные вещи, после этого они принимают абсурдные решения, жизнь их становится хуже. В этой ситуации они говорят, ну что же делать, надо еще какую-то магию применить. Применяют ее – становиться еще хуже. Дэвид Дойч, замечательный такой физик и философ, в своей книге «Начало бесконечности» описывает такой сократовский диалог. Бог Гермес является Сократу и говорит: «Представь себе, что будет, если вдруг в Афинах решат и примут закон, что воровство – это очень хорошо и что его надо всячески поощрять. Что будет тогда? – Тогда, – говорит Сократ, – все станут воровать и всем станет очень плохо. И тогда, наверное, найдутся через некоторое время люди, которые станут исследовать и поймут, что воровство это плохо и переубедят других. – Ну, да, пожалуй, тогда можно спастись, – говорит Гермес. – А что, если в Афинах примут закон, что переубеждать других, если они ошибаются, – это плохо? – Тогда ничего нельзя сделать, потому что все так и останутся уверенными, что воровство это хорошо». И вот в этом состоянии мы сейчас и находимся.
Деинсталляция науки и рационализма
О.О.: Александр, я хочу спросить, что будет со страной, где мнение эксперта приравнено к мнению астролога и лжеученого?
А.С.: Будет то, что сейчас отчасти происходит. Идет как бы деинсталляция науки, рационализма, идет откат, вот есть такой термин «инволюция». Есть эволюция – восходящий процесс от простого к сложному, а есть инволюция – процесс распада сложных структур, с превращением их в простые. Сейчас этот процесс, к сожалению, в России идет из-за недоверия к науке, из-за недоверия к рационализму, которое очень активно поддержано на уровне масс-медиа. Мы теряем способность мыслить о важных сложных вещах. Вот сейчас мы уже с трудом строим самолеты, а через некоторое время мы их не только можем с трудом строить, но и с трудом водить и чинить. А через некоторое время вообще потеряем способность их принимать.
О.О.: Вы хотите сказать, что у такого массового распространения лженаучных учений в России природа утраты критического мышления?
А.С.: Да, конечно. Мы теряем возможность как бы соотносить происходящее с нашей реальностью.
О.О.: Критически оценивать то, что делаем.
А.С.: Да. Принимать решения на основе реальности, а не внушенных нам вот этими заразными идеями паттернов каких-то, догматических схем действий. Пожалуйста, человек начинает верить в то, что у него случилось осложнение после прививки, и он начинает всячески распространять идеи, что прививки – вредны всем, всегда и их не надо делать. Через некоторое время появляется сообщество непривитых людей. Это сообщество становиться анклавом, в котором могут начинаться эпидемии. И будет плохо не только им, но и всем остальным – мы теряем безопасность. Почему мы ее потеряли? Потому что мы допустили распространение лженаучной идеи о вреде прививок. Нужно заблокировать распространение. Но мы не можем покушаться на свободу слова. Как быть? Сделайте один шаг – не поддерживайте это государственными средствами. У нас сильные государственные СМИ, у нас много государственных структур – образовательных, медицинских. Нужно, чтобы эти структуры потеряли право в каком-либо виде поддерживать лженаучные вещи за государственный счет, а уж на частном уровне разберутся общественные организации. Будет, как и на Западе, где есть «общество скептиков», «общество рационалистов». Если они не вынуждены бороться с государством, пропагандирующим лженауку, то с частниками, пропагандирующими лженауку, такие же частники справятся.
О.О.: По вашему опыту, какой самый нелепый или веселый лженаучный товар вы видели в продаже?
А.С.: Нелепое, наверное, это сейчас самое популярное: что можно скачать из интернета, с некоего сайта, файл с записью информации – некоего кода лекарства, записать ее на CD-диск, потому взять стакан, поставить на этот CD-диск, он зарядится от этого лекарства. Потом его выпить и вылечиться от любой болезни, смотря, что вы скачали из интернета. На мой взгляд, это гениальное мошенничество, потому что в нем нет ничего вообще, никакой продукции, не нужно продавать предметы – просто сайт с файликами и кошелек для приема денег.
О.О.: Александр, скажите, а не кажется ли вам, что вместо того, чтобы тратить маленькие или немаленькие деньги на борьбу с лженаукой самое эффективное – это просто популяризировать науку как можно больше и как можно большими средствами?
А.С.: А давайте ликвидируем пожарную охрану, пожарников с их машинами, и вместо этого удвоим уроки ОБЖ в школе – вот это то же самое. Или давайте ликвидируем полицию, которая ловит преступников и убийц, а взамен усилим пропаганду хорошего поведения. Нет, мы – пожарная команда, причем в условиях массового кризиса конкретно в России, точнее на постсоветском пространстве.
О.О.: В условиях массовых пожаров и возгораний.
А.С.: Да, в условиях массовых пожаров лженаучных.
О.О.: Спасибо огромное. У нас в гостях был член Комиссии по борьбе с лженаукой РАН, научный журналист Александр Сергеев.
2235
2014.12.07 13:01:40
