Ученые в смутные времена

Математика — универсальный подход к любым проблемам. К политическим – в том числе. Пионерами в этом были несколько французских академиков конца XVIII века. Думая сегодня о подобающей общественной позиции ученого в периоды «турбулентности», полезно обратиться к примеру тех, для кого жизнь общества была одним из предметов профессионального интереса и кто испытал мощнейшую «турбулентность» Великой французской революции.

Революционер Кондорсе



Один из отцов теории голосований[1] академик Мари Жан Антуан Николя де Карита маркиз де Кондорсе был пламенным борцом за справедливость. Он написал значительную часть жирондистского проекта первой республиканской конституции Франции, а когда Конвент отверг этот проект в пользу якобинского, обратился к народу с посланием, где предсказал пагубные последствия утвержденного варианта. Народ не внял, Конвент же объявил Кондорсе изменником, и тот был вынужден скрываться.

Закончив в марте 1794 года один из важнейших своих трактатов, Кондорсе покинул дом вдовы скульптора Вернэ (где укрыли его друзья), чтобы не подвергать ее опасности. И сразу был схвачен якобинцами и брошен в тюрьму, где через два дня его нашли мертвым — судя по всему, он предпочел гильотине яд (спрятанный в перстне или переданный ему другом; есть и иные версии). Что его не пощадят, как и великого химика Лавуазье[2], сомнений почти не было. Академия к тому времени была уже ликвидирована. Кондорсе прожил 50 лет. В числе прочего, его почитают как основателя теории прогресса человечества и выдающегося просветителя.

Генерал Борда



Товарищ Кондорсе по Комиссии мер и весов шевалье Жан-Шарль де Борда приступил к разработке теории голосований[3] в 1770 году, на десять лет раньше Кондорсе. Он изобрел замечательную процедуру Борда, которая и сейчас считается одним из самых разумных и перспективных подходов к принятию коллективных решений.

Другие научные достижения Борда — в области физики (теорема Борда об ударе струи жидкости или газа), математики, инженерного дела, геодезии. Его можно назвать первым метрологом, ибо именно ему принадлежит термин «метр» — название эталона длины. Борда совмещал науку с офицерской службой. Будучи командиром группы военных кораблей в чине генерал-майора, он участвовал в нескольких победных сражениях французского флота, позже побывал в плену у англичан. Кроме того, он принял участие в войне за независимость США. В отличие от Кондорсе, Борда не был политиком. Когда начался якобинский террор, он удалился в свое имение, где сосредоточился на задачах метрологии. Имя Борда начертано на Эйфелевой башне вместе с именами других выдающихся ученых Франции.

Масон Лаплас



Великий Пьер Симон маркиз де Лаплас дал[4] процедуре голосования, предложенной Борда, изящное вероятностное обоснование. Другие его достижения хорошо известны; Лапласа часто называют французским Ньютоном. В отличие от Кондорсе и Борда, он происходил из крестьян, и это защитило его от репрессий и позволило занимать высокие посты в годы революции.

В период империи ему помогли давние теплые отношения с Наполеоном: Лаплас, будучи экзаменатором Королевского артиллерийского корпуса, в 1785 году принимал экзамены у 16-летнего студента Парижской военной школы Бонапарта и высоко оценил его знания. Наполеон же, став императором, пожаловал Лапласу титул графа и множество орденов. Он назначил своего бывшего экзаменатора министром внутренних дел, однако через полтора месяца снял его с должности, посетовав с укоризной, что Лаплас «внес в управление дух бесконечно малых». При Людовике XVIII ученый стал пэром Франции и маркизом. Таким образом, Лаплас великолепно ладил с любыми властями, которые в свою очередь осыпали его всеми возможным почестями — разумеется, вполне заслуженными. Свою общественную активность он всегда направлял на созидание и в вопросах религии, философии и госстроительства демонстрировал полную независимость суждений. Кроме всего перечисленного, он был почетным великим мастером самого старого масонского послушания Франции.

Ученому неведомо уныние

Борда и Кондорсе, вероятно, не могли не чувствовать приближения революционной бури, которая сметет старый уклад и отдаст решение кардинальных вопросов арифметике человеческих воль. Потому они и занялись поиском самой справедливой версии этой арифметики. Разумеется, не одно лишь желание реформировать выборы в Академию двигало ими.

Общественные темпераменты наших героев отличались разительно. Один — идеолог и политик-борец, отдавший жизнь за свои убеждения. Другой — офицер, служивший отечеству, но не стремившийся стать политиком или иметь тесные отношения с властными фигурами. Третий — persona grata для любой власти, будь то Бурбоны, император-узурпатор или революционные вожди.
Что роднит этих троих, кроме службы в Комиссии мер и весов, веры в математику как инструмент решения самых сложных задач, создания основ теории голосований, а также кратеров на Луне и астероидов, названных в их честь?

Они были гражданами. В том, что это может находить совершенно разные проявления, пожалуй, их главный урок. Если кому-то кажется, что Лаплас гражданином не был, пусть задумается: зачем гениальному физику и математику понадобилось добиваться поста министра внутренних дел? Пусть вчитается в следующие слова Лапласа, которые служат посланием и в наше время[5]: «Посмотрите в какую бездну несчастий повергались народы благодаря властолюбию своих вождей. Среди причин, которые заставляют расширяться или сжиматься государства, естественные границы, действуя как постоянные причины, должны одержать верх. Поэтому важно для прочности и счастья государств не переходить этих границ» (в сокр.)»

Была, наконец, у Борда, Кондорсе и Лапласа еще одна общая черта, позволившая каждому выполнить свою жизненную программу. Ни в какие времена , включая смутные , никто из них не предался унынию и не прервал служения науке. Говоря попросту, при всех коллизиях они оставались учеными.

Чего желаю и всем нам. Вернее, тем, кто не выбрал себе иного. Впереди нескучные времена.

Павел Чеботарев

Примечания:

1. Marquis de Condorcet, M.J.A. Essai sur l’application de l’analyse à la probabilité des décisions rendues à la pluralité des voix. Paris, 1785. http://books.google.co.id/books?id=MyIOAAAAQAAJ&printsec=frontcover.
2. «Республика не нуждается в ученых» — было заявлено, согласно легенде, председателем трибунала по делу Лавуазье. По другой версии, Робеспьер сказал: «Республике нужны не химики, а патриоты».
3. De Borda, J.-C. Mémoire sur les élections au scrutin // Histoire de l’Académie Royale des Sciences. Paris, 1781. P. 31-34, 657-664. http://gerardgreco.free.fr/IMG/pdf/MA_c_moire-Borda-1781.pdf
4. Laplace, P.S. Leçons de Mathématiques données à l’École Normale en 1795 // Journal de l’École Polytechnique. 1812. V. 2. 7, 8 cahiers. http://cerebro.xu.edu/math/Sources/Laplace/ecole.pdf
5. П. Лаплас. Опыт философии теории вероятностей. М., 1908. Приведенный фрагмент — часть преамбулы к закону больших чисел.