Действительно ли смартфоны разрушают мозг подростка?

 

Едва ли найдется возростная группа, на которую наговаривают больше, чем на подростков. Когда они бродят стаями, их боятся, избегают или требуют быть тише. Говорят, что они глупые, наглые, самовлюбленные, поверхностные, озлобленные и одурманенные гормонами. И самое главное: «Вы слыхали? Эти смартфоны разрушают их мозг». Выросшие при свете дисплеев, современные подростки депрессивны, тревожны и антисоциальны.

 

Смартфоны постоянно упоминаются при обсуждении подростков потому, что они есть почти у всех. В 2015 г. смартфон был у 73% подростков в США, а в 2016 г., как следует из нового доклада исследовательского центра Pew Research Center, — уже у 86% американских семей. В отчете говорится, что при таком количестве устройств среди подростков 13-17 лет 92% выходят в сеть ежедневно, и из них 24% сказали, что находятся там «практически постоянно». Всего лишь 12% утверждают, что выходят в интернет только один раз в день.

 

Заголовки в СМИ сообщают, что любовь к смартфонам делает подростков психически больными и социально изолированными. Примечательно, что в исследовании, проведенном под руководством профессора психологии Джин Твенге (Jean Twenge) и опубликованном онлайн в 2017 г. в журнале Child Development, показано, что современные подростки менее склонны выпивать, заниматься сексом, беременеть, водить машину, встречаться и работать, чем предыдущие поколения. В статье для широкой аудитории в Atlantic Твенге подала эти вроде бы положительные тенденции как нечто крайне негативное: тревожное нежелание взрослеть. Она приплела некоторые статистические данные, свидетельствующие об ухудшении психического здоровья подростков, и приписала это зловещему влиянию смартфонов. «Существуют убедительные доказательства, — написала она, — что устройства, которые мы дали в руки молодым людям, серьезно влияют на их жизнь и делают их глубоко несчастными».

 

Спустя месяц журнал New York Times Magazine выпустил статью, где сообщалось об опасном росте в кампусах колледжей количества студентов с «чрезвычайной тревожностью» и утверждалось, что этому способствуют социальные сети. Подобные истории появились лишь недавно. Клинический психолог Шерри Теркл (Sherry Turkle) из Массачусетского технологического института спровоцировала появление десятков таких заголовков в прессе, опубликовав в 2015 г. книгу «Возрождение беседы: сила разговора в цифровую эпоху» (Reclaiming Conversation: The Power of Talk in a Digital Age). Она утверждала, что и подростки, и взрослые утрачивают способность замечать и понимать друг друга из-за разделяющих и обособляющих особенностей электронных средств связи. Теркл говорит, что теряется та самая способность, которая делает нас людьми.

 

Однако поколения подростков, которые достигли совершеннолетия в эпоху смартфонов (поздние миллениалы и идущее следом поколение Z), не испорчены бесповоротно или даже как-то особенно сильно. И не факт, что именно смартфоны виноваты в тех изменениях поведения, которые наблюдаются у подростков XXI в. «В этот период времени,который описывает Твенге, произошло еще и улучшение психического здоровья», — говорит Лоуренс Стейнберг (Laurence Steinberg), профессор психологии Университета Темпл, изучающий развитие подростков. Два года назад сама Твенге вместе с двумя коллегами опубликовала исследование о том, что современные молодые люди более счастливы и удовлетворены жизнью, чем их предшественники.

Анализ подобных тенденций достаточно сложен, поскольку исследователи смотрят на разные аспекты психического здоровья и используют разные способы оценки. Однако негативный оттенок у словосочетания «современные дети» появился уже давно. «Каждый раз когда возникают новые технологии или способы развлечения, находятся взрослые, которые утверждают, что это убивает наших детей», — говорит Стейнберг, у которого в 2014 г. вышла книга «Переходный возраст. Не упустите момент» (Age of Opportunity), где описывается, насколько высока способность к изменениям у подростков. «Они говорили так про бульварные романы, рок-н-ролл и компьютеры. Молодежь во всем мире выжила, несмотря на все эти вещи, и я уверен, что выживет и при смартфонах».

 

Однако способность подростков легко приспосабливаться усиливает и их уязвимость. При наступлении полового созревания мозги подростков проявляют повышенную пластичность — большую готовность меняться. Молодые люди ищут новое и рискованное, и их гибкие нейронные сети помогают им принимать решения и учиться, приспосабливаясь к окружающей среде. Когда они взрослеют, период интенсивного формирования связей между структурами мозга заканчивается и поведение закрепляется. «Пока мозг был пластичен, на него могли повлиять любые события и факторы, включая родителей, друзей и школу», — говорит Стейнберг.

 

Ученые еще только начинают выяснять, как использование смартфонов может повлиять на поведенческое и неврологическое развитие подростков. Очевидно, что степень влияния цифровых устройств на мозг зависит от того, как дети используют смартфоны, чего они не делают из- за использования смартфонов и в каком социальном контексте они используют смартфоны дома и в других местах.

 

 

А что если эти смартфоны, которые так ругают, сумеют защитить психическое здоровье подростков и помочь исследователям изучить другие аспекты их развития?

 

По крайней мере половина всех психических заболеваний начинаются с 14 лет, а к 24 годам проявляются уже три четверти таких болезней. Джей Гидд, директор отдела детской и подростковой психиатрии в Калифорнийском университете в Сан-Диего, пытается разобраться в этом на протяжении всей своей карьеры. Симптомы возникают именно в этом возрасте из-за пластичности мозга подростка и происходящих интенсивных изменений, и по той же причине они хорошо лечатся. При условии, что подростки получают помощь. «Среднее время между появлением депрессии и началом лечения составляет десять лет, — говорит Гидд. — Это позор для нашей профессии. Депрессия у каждого седьмого ребенка, и только очень немногие получают лечение».

 

Симптомы психического заболевания — часто самые обычные, вроде угрюмости, которая бывает у всех подростков. «Как понять, просто это проявление подросткового поведения или нет? Я работаю психиатром почти зо лет, и мне сложно ответить на этот вопрос, — говорит Гидд. — Для диагноза важны изменения. Исходное состояние может быть разным — одни люди общительные, другие стеснительные. Если кто-то приходит к нам только раз в полгода и мы спрашиваем его: "Ты счастлив?", то сильно повезет, если действительно удастся узнать, был ли он счастлив этим утром».

 

С помощью смартфонов исследователи могут следить за активностью подростка в интернете и заметить изменения, поскольку у них будут достоверные сведения об исходном состоянии. Гидд оптимистично считает, что таким образом технологии однажды станут помогать подросткам больше, чем лекарства.

 

Сейчас запущен важный проект, в рамках которого тестируются такие приложения, чтобы в течение продолжительного времени оценивать влияние смартфонов (наряду с другими факторами) на мозг подростков. Исследование когнитивного развития мозга подростков (Adolescent Brain Cognitive Development, ABCD) получило финансирование в размере $300 млн, «на сегодня это самая большая сумма за всю историю исследований подростков во всем мире», — говорит Гидд.

 

Руководство исследованиями осуществляется из Сан-Диего, но работа будет проводиться в 21 центре по всей стране. К настоящему времени набрано примерно 7 тыс. девятилетних и десятилетних детей (всего планируется 11 тыс.), за развитием которых будут следить в течение как минимум ближайшего десятилетия. Раз в два года им будут сканировать мозг, и каждые три-шесть месяцев их активность будет отслеживаться с помощью смартфонов и других приложений. Первая порция информации была получена в декабре 2017 г., и другие ученые могут свободно использовать эти данные.

 

Гидд предполагает, что с помощью МРТ с течением времени будут обнаружены слабые, но реальные изменения не в размерах мозга, а в связях. «Количество информации, поступающей в наш мир, значительно увеличилось, и, я думаю, это отразится на тех частях мозга, которые связаны с выделением приоритетов и восприятием. Возможно, в какой-то момент вы сможете сказать: "Это мозг в цифровую эпоху, а это мозг в доцифровую эпоху". Но пока мы не можем определить таким образом даже аутизм и шизофрению».

 

 

Лорен Шерман (Lauren Sherman) из Университета Темпл в 2015 г. наблюдала неоправданную панику по поводу подростков и смартфонов. Она захотела изучить нейронные ответы на «лайки» в социальных сетях. Шерман пригласила группу старшеклассников в лабораторию, поместила их в MPT-сканер и показала картинки из сети Instagram. Она использовала свои собственные посты, подправляя их таким образом, что некоторые участники исследования видели под картинками много «лайков», а другие — совсем чуть-чуть. Кроме того, участники предоставляли для исследования свои собственные картинки.

Молодые люди с большей вероятностью «лайка- ли» картинки, если думали, что изображение уже стало популярным. Кроме того, в этих случаях у них наблюдалась большая активность в структурах, участвующих в социальном познании и зрительном внимании, как если бы они больше думали о картинках с высоким числом «лайков» и внимательно их рассматривали. Если собственное фото участника получало много «лайков», у подростка наблюдалась реакция в вентральном стри- атуме, который участвует в системе подкрепления. «Этим можно объяснить, почему подростки — самые заядлые пользователи социальных сетей и почему соцсети кажутся им столь мотивирующими», — говорит Шерман.

 

Когда исследование было опубликовано в журнале Psychological Science, начались спекуляции. «Поскольку задействованы одни и те же нервные пути, пресса заявила, что "лайки" действуют как кокаин, — рассказывает Шерман. — Но это не так! Совсем не так». Телевизионная станция в Нью-Джерси пошла еще дальше, сообщив, что «лайки» лучше, чем наркотики и секс вместе взятые.

Сама Шерман самозабвенно, как подросток, увлеклась изучением распечаток записей из чатов AOL Instant Messenger. Она думает, что звук, который раньше сигнализировал о новом сообщении в чате, не сильно отличается от современных подростковых «лайков». «Ни то ни другое само по себе не имеет такой пользы, какую имеет, например, сахар, но мы выучиваем, что это социальное подкрепление», — говорит Шерман. Будь то камушек, брошенный ночью в окно, или долгожданный звонок дискового телефона, мы можем смело предположить, что любой признак предстоящего социального взаимодействия вызовет сильное возбуждение в мозге подростка.

 

В отличие от дискового телефона или настольного компьютера с чатом AIM смартфоны всегда с собой, и поэтому возникает беспокойство насчет их влияния на подростков. «У нас нет четких данных о том, как смартфон влияет на развитие мозга», — говорит Николас Аллен (Nicholas Allen), директор Центра психического здоровья в аспекте цифровых технологий в Орегонском университете. «Любой, кто утверждает иначе, занимается домыслами, — соглашается Стейнберг. — Число публикаций растет, но они все еще преимущественно корреляционные». Даже такие данные дают смешанную картину из положительных и отрицательных результатов, одни исследования указывают на риск травли в социальных сетях, а другие обращают внимание на полезные онлайн-ресурсы для подростков, борющихся с личными проблемами.

 

Сложно провести долгосрочные исследования, которые могли бы выявить причинно-следственную связь. «Вы не можете случайным образом разделить детей на тех, у кого будет телефон, и тех, у кого не будет», — говорит Стейнберг. Для изучения поведения подростков требуется разрешение от их родителей, что создает дополнительные трудности. Это означает, что специалисты строят свои предположения, экстраполируя данные, которые были получены от студентов колледжей.

 

«Иногда у нас есть веские основания полагать, что сведения, полученные при исследовании молодых людей, можно распространить и на подростков помладше, но мы не можем быть уверены наверняка». Все осложняется тем, что некоторые структуры мозга, такие как префронтальная кора, полностью формируются уже после 20 лет.

 

Еще одна проблема связана с тем, как именно используется смартфон. Он может быть телефоном, камерой, игровой приставкой или энциклопедией. Даже если выделить конкретно те приложения, которыми обычно интересуются подростки, такие как Snapchat и YouTube, этого будет недостаточно. «Когда вы спрашиваете, как на детей влияют социальные сети, — говорит Стейнберг, — это как спросить о влиянии телевидения, не делая различий между реалити-шоу и передачами о культуре».

 

Среди разговоров о подростках поколения Z наиболее часто встречается мысль, что они более депрессивны и тревожны и в этом виноваты смартфоны. На самом деле «существует небольшая, но постоянная взаимосвязь между количеством времени, проведенного в интернете, депрессивностью и тревожностью, — говорит Аллен, — но мы не можем считать это причинно-следственной связью». («Время, проведенное в сети» тоже определяется по-разному, некоторые исследования рассматривают только игры или социальные сети.) По словам Стейнберга, одна правдоподобная гипотеза заключается в том, что причинно-следственная связь имеет противоположное направление: «Нетрудно представить, что депрессивная девочка-подросток скорее останется у себя в спальне и проведет время в сети, чем пойдет встречаться с одноклассниками».

 

Ларри Розен (Larry Rosen), почетный профессор психологии из Университета штата Калифорния в Домингез- Хилс и соавтор вышедшей в 2016 г. книги «Рассеянный ум: древний мозг в мире высоких технологий» (The Distracted Mind: Ancient Brains in a High-Tech World), предполагает, что, возможно, дети, которые уже подавлены и тревожны, иначе используют смартфон, однако, вероятно, влияние идет взаимно в обе стороны. Розен думает, что причиной могут быть социальное сравнение (когда пользователи социальных сетей видят радужные версии множества чужих жизней, им кажется, что их собственная жизнь отвратительна) и эмоциональное заражение (когда негативные эмоции в интернете влияют на состояние пользователей). Будет у подростка высокая самооценка или нет, зависит оттого, с кем он взаимодействует в интернете и что именно смотрит.

 

Сейчас ученые исследуют влияние того, каким именно образом используются социальные сети. Оскар Ибарра (Oscar Ybarra) из Мичиганского университета вместе с коллегами обнаружил, что на субъективное благополучие негативно влияло пассивное использование социальных сетей, поскольку сравнение вызывало чувство зависти. Но активное использование, когда пользователь добавляет информацию и взаимодействует с другими, а не просто наблюдает, предсказывало высокий уровень субъективного благополучия, вероятно потому, что активное использование создает социальный капитал и позволяет пользователю ощущать себя более связанным с другими людьми. В другом исследовании ученые из Гарвардской высшей педагогической школы обнаружили, что если подростков подтолкнуть к критическому анализу каналов в Instagram, сказав, что изображения специально подобраны и не отражают реальности, то подростки чувствовали себя не так плохо, особенно если до этого они сравнивали себя с другими на этих фотографиях не в свою пользу.

 

И хотя настроение подростков в целом может быть устойчивым к влияниям социальных сетей, другие аспекты их когнитивного развития тревожат все сильнее. Психологи из Университета Темпл Гарри Уилмер (Harry Wilmer) и Джейсон Чейн (Jason Chein) обнаружили корреляцию между более интенсивным использованием смартфонов и меньшей способностью откладывать получение вознаграждения, например при выборе между мелкой суммой сейчас и более крупной позже. Исследователи пока не знают, склонны ли более импульсивные люди больше времени проводить с телефоном или смартфоны снижают способность противостоять желанию.

 

Розен считает, что большая проблема заключается не только в том, как подростки используют свои телефоны, но и в номофобии (чувстве, возникающем у некоторых при отсутствии телефона), которая отвлекает их от выполнения других задач. Исследования показали, что многозадачность ухудшает производительность в любой из выполняемых задач. С помощью специального приложения Розен наблюдал, сколько раз задень его студенты снимают блокировку с телефона. «В среднем это происходило около 50 раз, и каждый раз они пользовались телефоном около пяти минут». Большая часть почти постоянных проверок была связана с общением, поскольку основными используемыми приложениями были Facebook, Instagram, Snapchat и YouTube. «Мы знаем, что в половине случаев люди проверяют телефон потому, что получили сигнал или сообщение». Взрослых это, видимо, тоже не обошло стороной: в исследовании, проведенном в Великобритании, было показано, что всего лишь присутствие телефона на столе между двумя людьми, беседующими на важную тему, отрицательно сказывалось на близости и качестве разговора. Вызов с телефона сильно отвлекает, даже если звук выключен.

 

Временное отвлечение — еще полбеды, гораздо большее беспокойство вызывает возможное долгосрочное повреждение мозга из-за стресса. «Дело в том, — говорит Розен, — что после того как кто-то проверяет телефон [а затем перестает на него смотреть], надпочечники выделяют кортизол. Немного кортизола— это хорошо, а много — плохо. Если уровень кортизола повышается, люди испытывают тревогу. Единственный способ подавить это чувство — снова проверить телефон».

 

Розен задумывается, повлияет ли постоянное выделение кортизола на развитие префронтальной коры — части мозга, которая отвечает, помимо прочего, за самоконтроль и принятие решений. В этой структуре процесс миелинизации, при котором глиальные клетки оборачивают нейроны жироподобной оболочкой, происходит в последнюю очередь. «Я предполагаю, что молодые люди используют свою префронтальную кору иначе и, возможно, менее эффективно». С помощью функциональной спектроскопии в ближней инфракрасной области он сравнивает префронтальную кору у тех, кто пользуется техникой часто, и у тех, кто прибегает к ней редко. Розен обнаружил, что по крайней мере при выполнении одной задачи, в которой задействованы исполнительные функции, у людей, мало использующих смартфон, префронтальная кора работает не так, как у интенсивных пользователей.

 

 

 

Утверждается, что социальные сети пробуждают в подростках худшие свойства и даже снижают их социальное функционирование. Голландские исследователи Хелен Воссен (Helen G.M. Vossen) и Патти Валкенбург (Patti М. Valkenburg) проверили это предположение. Они исследовали 942 человека в возрасте 10-14 лет с помощью теста A/VIES (Adolescent Measure of Empathy and Sympathy), оценивающего эмпатию и сочувствие у подростков, а затем повторили проверку на следующий год. Они обнаружили, что за год усилилось использование социальных сетей и улучшилась способность подростков понимать своих сверстников и сопереживать их чувствам.

 

 

Подростков со смартфонами изображают отчужденными, лишенными эмпатии и даже неспособными к «реальным» дружеским или романтическим отношениям. Рождается страх, что использование смартфона затрудняет или заменяет нормальное поведение и в том числе взаимодействия лицом к лицу.

 

Ученые, исследующие подростков, беспокоятся значительно меньше. «Не существует доказательств того, что использование социальных сетей ухудшает развитие социальных навыков, — говорит Стейнберг. — В основном дети взаимодействуют в социальных сетях с теми же людьми, с кем они общаются в повседневной жизни». По словам Аллена, ирония заключается в том, что в первую очередь телефон привлекателен для подростков возможностью попробовать разные формы взаимоотношений не на виду у родителей. Взаимодействия через смартфон могут даже улучшать эмпатию.

 

В 2016 г. в Голландии входе исследования было опрошено 942 подростка, а затем их опросили еще раз на следующий год. По-видимому, за это время использование социальных сетей улучшило их способность понимать и разделять переживания своих сверстников. В то же время Шерман в других исследованиях смотрела, как социальные сети влияют на близость отношений, и показала, что личные чаты между двумя девушками-под- ростками демонстрировали очень высокий уровень близости, незначительно ниже, чем при общении с помощью видеочата. Шерман думает, что по мере того как средства связи становятся все более аудиовизуальными, они все больше объединяют нас.

 

Но что насчет постоянного обмена текстовыми сообщениями? Директор отдела детской и подростковой психиатрии в Калифорнийском университете в Сан-Диего Джей Гидд (Jay Giedd) говорит, что подростки в любом случае обычно начинают лучше понимать мимику после 20 лет. «Иногда говорят про неправильный стиль этих текстовых сообщений, но они передают мысли, даже если стиль и грамматика не такие, как нам хотелось бы», — сообщает Г идд. Вместо того чтобы искать недостатки, Гидд интересуется преимуществами: «Что их мозг делает лучше? Сортирует сообщения? Отслеживает большее количество друзей»?

Даже утверждение, что взаимодействия лицом к лицу глубже и приносят больше удовлетворения, не всегда верно. Шерман спросила участников исследования, есть ли темы, которые им комфортнее обсуждать с помощью сообщений через цифровые устройства. Они ответили, что если им надо сказать что-то действительно эмоциональное и они чувствуют, что могут расплакаться, то они предпочитают отправить сообщение. Поскольку подростки часто взаимодействуют в сети с реальными друзьями, между ними могут возникать другие, иногда даже более глубокие отношения, когда они признаются в том, что сложно сказать вслух.

 

По сравнению с обменом текстовыми сообщениями гораздо менее безобиден легкий доступ к порносайтам. Это может повлиять на формирование романтических отношений в реальной жизни, особенно у тех подростков, на которых действуют и другие факторы риска. «Четких доказательств нет, но неограниченное потребление порно может повлиять на их представления о сексуальности и отношениях, особенно если это их первое знакомство с темой секса», — говорит Аллен. В исследовании 2016 г. обнаружилось, что примерно три четверти подростков (пол и опыт не имели значения) сообщили о сексуальных проблемах, таких как слабое желание или неспособность достичь оргазма, и это было достоверно связано с общей угнетенностью. Автор исследования Люсия О’Салливан (Lucia O’Sullivan), профессор психологии из канадского Университета Нью-Брансуика, говорит, что многим молодым людям на самом деле свойственно привыкать к порно. Она считает, что в этом виноваты общие проблемы психического здоровья и то, что при половом воспитании внимание акцентируется на беременности и половых инфекциях, вместо того чтобы больше говорить об общении и том, как происходят половые взаимодействия.

 

Когда подростки пытаются сориентироваться в сложном мире сексуальности и отношений всех сортов, они еще и самоидентифицируются. Формирование собственной идентичности— серьезная задача для подростка, и иногда возникает вопрос, не помешает ли погружение в смартфон найти самого себя. «Социальные сети — это место, где молодые люди проявляют себя и думают о том, как их воспринимают другие, — говорит Шерман. — Ранее было предположение, что подростки, выходя в интернет, начнут пробовать быть новой личностью, становиться кем-то еще. Похоже, что такого не происходит». Однако это не означает, что они не тестируют слегка измененные версии своей основной личности.

 

Подростки умеют прятаться и отделять частную жизнь от публичной. «У них иногда есть своя публичная страница nFinsta— фейковый аккаунт в Instagram, где они проявляют свою реальную личность, делясь фотографиями с глупым выражением лица и неотфильтрованным потоком мыслей», — говорит Шерман. Эта мода, кажется, повлияла на возможности сети Instagram. «Сейчас можно связать два аккаунта; по-видимому, это прямое следствие того, что пользователи заводят вторые аккаунты, — добавляет Шерман. — Подростки меняют интернет-среду в соответствии со своими целями. Мы много рассуждаем о влиянии социальных сетей на подростков, но молодые люди тоже взаимодействуют с этими ресурсами и меняют их. Это двусторонние отношения».

 

Тео Климстра (Theo Klimstra), доцент психологии развития в Тилбургском университете, считает, что смартфоны при формировании личности могут играть как хорошую роль, так и плохую. «Что подростки обычно делают, так это ищут людей, похожих на себя, ищут зеркало», — говорит Климстра. Если вы выросли в среде, где таких людей, как вы, очень мало, тогда социальные сети помогают найти родственную душу. Многие исследователи приводят в качестве примера под- ростков-геев, которые не чувствуют, что могут признаться в своей ориентации в родном городе, но могут найти позитивную ролевую модель и общаться через интернет. Климстра говорит, что возможные минусы— это тирания выбора и вероятность унижения. Интернет способен парализовать подростка тем, что там можно выбрать из огромного количества возможных личностей, а неадекватные реакции в социальных сетях бьют по самооценке.

 

Даже если смартфоны не делают подростков антисоциальными и не мешают им найти себя, похоже, что они крадут у подростка одну необходимую вещь: сон. В среднем подростки спят сейчас меньше, чем раньше. Обзор данных по 690 747 детям из 20 стран за период от 1905 до 2008 г. показал, что сейчас у них сон более чем на час короче, чем 100 лет назад.
 

Сакари Лемола (Sakari Lemola), доцент психологии Уорикского университета, недавно показал, что подростки со смартфонами вечером засыпают позже. «Вероятно, это происходит потому, что они сидят в социальных сетях, общаются с друзьями и смотрят YouTube, — говорит Лемола. — Кроме того, мы обнаружили, что использование электронных средств перед сном было связано с уменьшением продолжительности сна и усиливало бессонницу. Короткий и плохой сон в свою очередь связан с симптомами депрессии»

 

Лемола говорит, что тому есть несколько возможных причин. Современные плоские экраны излучают большое количество синего света, а он подавляет выделение мелатонина, гормона, который вырабатывается в эпифизе ночью или в темноте и регулирует наши внутренние часы. Получение сообщений или комментариев от друзей в социальных сетях возбуждает подростков и мешает им заснуть. А телефон так сложно выключить, когда он манит непрерывным развлечением.

 

Лемола ссылается на другое недавнее исследование, в котором было показано, что у молодых людей плохой сон способствует развитию серьезных психических проблем, например появлению психотических симптомов. «С одной стороны, я уверен, что большинство подростков способны хорошо адаптироваться к новым возможностям социальных сетей, — отмечает он. — С другой стороны, есть небольшое количество уязвимых молодых людей, для которых риск развития психических проблем выше по сравнению с предыдущими поколениями. Вероятно, интенсивное использование электронных средств и снижение качества и количества сна сыграли ключевую роль в ухудшении психического здоровья, хотя другие изменения в жизни подростков, от урбанизации идо стресса в школе, тоже могли внести свой вклад».

 

Когда Стейнберг разговаривает с обеспокоенным родителем, он спрашивает: «Чего ваш ребенок не делает из-за того, что проводит время со смартфоном? Если не спит, мало двигается, не учится, не нагружает мозги новой и сложной деятельностью, тогда это вредно». Однако представления о том, что такое «новая и сложная деятельность», тоже могут меняться. «Если бы раньше кто-нибудь спросил меня, что лучше для подростка — скрипка или видеоигра Assassin’s Creed, я подумал бы, что вопрос задан в шутку, — говорит Гидд. — но я увидел, что для игры в Assassin’s Creed требуются стратегическое мышление, хорошая память, умение распознавать образы и другие навыки. А просмотр высококачественного видео может быть лучшим способом обучения, чем чтение. Мне нелегко это говорить, но с точки зрения того, как мозг осваивает информацию, это может оказаться правдой».

 

 

Когда речь идет об угрозе для подростков, новые технологии становятся более интересной мишенью, чем знакомые укоренившиеся проблемы. Такая предвзятость может увести наше внимание от более важных вопросов. Аллен говорит, что наряду с недостатком сна важнейшая причина психических проблем подростков — это семейные конфликты. «На мозг влияют конфликт и стресс, отсутствие тепла и поддержки. Зачем беспокоиться о влиянии телефонов, когда у нас так много доказательств роли других факторов?» Стейнберг согласен, что нам надо сосредоточить внимание на таких проблемах, как психологические травмы, бедность, подверженность насилию и употребление сильных наркотиков, поскольку это оказывает огромное влияние на развитие подростков.

 

Тревога из-за смартфонов может просто маскировать то, что нам трудно смотреть, как дети меняются и взрослеют. «Мы видим, что нашим детям не так интересно проводить с нами время, или же у них появляются какие-то отклонения в поведении, все то, что обычно связано с переходным возрастом», — говорит Шерман. Но вместо того чтобы принять динамику как должное, мы говорим: «Хорошо, а что изменилось? О! Ну конечно, все дело в этих новых технологиях». Хотя поколение X и миллениалы провели свои подростковые годы, уткнувшись в телевизор или примитивные электронные устройства.

 

Климстра говорит, что полезно взглянуть на проблему с точки зрения антропологии. Современные подростки «растут в совершенно ином мире. На наш взгляд, селфи и социальные сети могут выглядеть как нарциссизм, но все это связано с контекстом». И контекст этот полон экономической нестабильности. «Во многих частях мира высокий уровень безработицы. Поэтому молодому человеку сложно начать собственную жизнь, уйти от родителей, стать финансово и психологически независимым, — добавляет Климстра. — Это большая проблема, нежели использование смартфона».

 

Исследователи видят возможность снизить негативное влияние смартфонов. Розен призывает подростков «не быть собакой Павлова и отключить уведомления». Еще он советует родителям подавать хороший пример и не вытаскивать свои телефоны слишком часто. Это еще один большой вопрос без ответа: как родители, зависимые от смартфона, влияют на развитие мозга подростка, если они меньше занимаются своими детьми?

 

«В США родители дают подросткам телефон в Шлет, сообщая: "Добро пожаловать в мир липовых новостей, травли и порно", — говорит Аллен. — Мы ожидаем, что подростки немедленно вырастут и попадут во взрослый мир. Мы должны формировать их компетентность постепенно, позволяя им становиться все более и более независимыми. Очевидно, это те области, где нужна помощь системы образования и государственной политики». С ним соглашается Гидд: «Самый популярный в мире психолог— не доктор Фил, а приложение Siri: оно сталкивается с большим количеством вопросов в области психического здоровья, чем кто-либо еще. Но Apple не может решать такие проблемы. Как же мы можем улучшить ситуацию, если за помощью подростки обращаются туда?»

 

Поскольку исследователи сходятся во мнении, что близкие и заботливые взаимоотношения с родителями — один из важнейших факторов хорошего психического здоровья подростка, лучшее, что могут сделать родители, — это сблизиться с детьми на почве использования технологий. «Спросите, что привлекательного они находят в своих телефонах, — говорит Аллен. — Спросите, какие у них страхи и интересы. Такой разговор гораздо продуктивнее, чем просто велеть: "Положи телефон!"».

 

Немного веры в задиристый подростковый характер может ослабить панику из-за смартфонов. «Мы существуем, а неандертальцы нет, потому что у нас есть подростки, — говорит Гидд. — У неандертальцев их практически не было, в 12 лет они уже рожали своих собственных детей. Орудия у неандертальцев вообще не менялись на протяжении примерно 200 тыс. лет. Их мозг был больше нашего, но они не смогли приспособиться к изменениям климата. Современные подростки могут не помнить высоту гор и длину рек, но они способны выделить главное среди общего шума».