Теология мира или апология войны?

Gott mit Uns (с нами Бог) - Пряжка ремня солдата Вермахта

Августин (Блаженный) (354—430 гг.), христианский богослов и философ-мистик разработал концепцию, которая явилась основой так называемой теологии мира. В своем сочинении «Град божий» он противопоставил град божий земному граду, греховному светскому государству. Августин интерпретировал мир как примирение с богом путем замаливания грехов. Разработанная им концепция опирается на Библию, которая характеризует мир на Земле как дар божий, как особую благодать.

Теология мира Августина, получившая дальнейшее развитие в сочинениях идеологов католической церкви, фактически превратилась в апологию войны. К ней охотно прибегают католические «миротворцы». Направленная против войны вообще, эта теология фактически смазывает различие между агрессором и его жертвой, ставит их на одну доску. Когда мы говорим о теологии мира, мы имеем в виду теологическую концепцию, которая направлена на то, чтобы увести верующих от эффективной борьбы за мир. Поборники такой теологии не скупятся на то, чтобы расписывать благости мира, призывая верующих молиться о ниспослании его свыше.

Развивая положения Августина, католический философ Фома Аквинский (1225—1274 гг.) характеризовал мир как одну из важнейших добродетелей и осуждал войны, раздоры как в общественно-политическом, так и в личностном плане. Однако это не означает, что он вообще исключал войну из жизни общества. По его мнению, война допустима при соблюдении следующих трех условий, обеспечивающих справедливость. Войны справедливы, если они, во-первых, ведутся по воле высшей власти, во-вторых, имеют справедливую мотивацию и, в-третьих, сопровождаются справедливыми намерениями. Эти условия фактически оправдывали захватнические войны, поскольку они велись по воле царей, королей, императоров, выражавших интересы эксплуататорских классов. Так было в эпоху феодализма, так было и в Новое и Новейшее время.

Кроме того, зачинщикам захватнических войн нетрудно мотивировать их какими-либо обстоятельствами, которые обусловили бы необходимость прибегнуть к оружию. Что же касается намерений, то агрессоры всегда заявляли о «необходимости» восстановить при помощи оружия "нарушенный мир, о справедливом решении того или иного спорного международного вопроса. Достаточно обратиться к истории многочисленных войн, которые велись на Европейском и других континентах. Все они освящались католической и другими церквами.

Таким образом, учение Фомы Аквинского о войне и мире фактически служило интересам тех групп феодального, а затем и капиталистического строя, которые были заинтересованы в развязывании войн, а не в упрочении мира. С помощью этого учения реакционные идеологи католицизма могли выдавать несправедливые войны за справедливые. Это же учение служило основой теологии мира, пропагандировавшейся католической церковью.

Взгляды Августина и Фомы Аквинского на проблемы войны и мира получили широкое распространение среди церковных деятелей Запада. Однако появление атомного оружия с особой остротой поставило перед христианскими теологами вопрос о справедливости войны с его применением. На II Ватиканском соборе (1962—1965 гг.) раздавались голоса о том, что в современную эпоху вообще не может быть справедливой войны. И поэтому нужно осудить ядерную войну и подготовку к ней.

Появление атомного оружия — оружия массового уничтожения не изменило отношения ведущих церковных деятелей капиталистических стран к проблеме войны и мира. Суть его в освящении локальных войн, которые вели после второй мировой войны некоторые страны Запада, например, в Корее, Вьетнаме. Более того, религиозные идеологи США, ФРГ и других стран НАТО стали освящать атомное оружие и, не будет преувеличением сказать, вдохновлять на его применение, разумеется, против социалистических государств. Можно ли использовать атомное оружие, если оно, как показали Хиросима и Нагасаки, обрекает на гибель сотни тысяч и миллионы людей? На этот вопрос клерикалы, отражавшие точку зрения наиболее воинственных кругов империализма, ответили положительно.

Религиозные идеологи отнюдь не ограничились лишь освящением нового оружия, но принимали активное участие в идеологическом обосновании допустимости его применения, несмотря на катастрофические последствия. Перспектива уничтожения сотен миллионов людей в атомной войне отнюдь не смущала ее церковных поборников. Многие церковные деятели, например высокопоставленные представители католической, англиканской и других церквей, выступали на церковных форумах, а также собраниях, организуемых светскими организациями, по вопросам, связанным с производством и применением атомного оружия, пропагандировали тезис о возможности и даже желательности его использования. Они внушали своим слушателям, и прежде всего верующим, идею о богоугодности нового оружия массового уничтожения. Так, например, глава англиканской церкви архиепископ Кентерберийский Фишер в одном из пастырских посланий писал: «Неправильно считать атомное оружие плохим по своей природе». Он утверждал, что атомная война предопределена самим богом. А если это так, то правящие круги капиталистических стран имеют право применить ядерное оружие, когда они сочтут это целесообразным.

Фишер утверждал: «Бог, возможно, предопределил, что человечество должно уничтожить себя водородными бомбами. Ибо нигде в Священном писании не сказано, что человечество будет существовать вечно, но там имеется много мест, в которых говорится как раз противоположное». Исходя из предопределения якобы самого бога, Фишер призывал «основывать политику на том, чтобы не препятствовать осуществлению этой возможности». Эти слова архиепископа вызвали волну массового протеста. Некоторые английские газеты попытались как-то замять или сгладить его выступление. Например, газета «Ньюс кроникл» писала о том, что архиепископ Кентерберийский якобы придавал своим словам другое значение, что он неудачно выразился и поэтому его заявление шокировало миллионы людей. Такие выражения, констатировала газета, не помогают никому, будь то христианин или нет. Комментируя выступление архиепископа, газета делала вывод: «Если это единственное духовное руководство, которое примас может предложить встревоженным миллионам людей по этому важнейшему вопросу, было бы лучше, если бы он молчал или оставил свою должностью. К чему же сводится философия клерикальных поборников атомной войны? Она сводится к тому, что бог определяет, санкционирует ядерную войну, если ее развяжут империалисты.

После окончания второй мировой войны духовные пастыри США, ФРГ, Великобритании благословляли и освящали атомное оружие, поощряя империалистических агрессоров. Они рассчитывали на то, что США удастся надолго сохранить свое монопольное положение, что позволит им длительное время шантажировать социалистические страны. Клерикальные проповедники не скрывали, что применение атомного оружия против социалистических стран не встретит осуждения с их стороны. В этом отношении весьма характерным является изданный в 1948 г. «Католический кодекс международной морали», в котором благословлялась атомная война, оправдывалось использование любых средств массового истребления людей. «Успехи науки и техники,— говорилось в этом кодексе,— непрестанно предлагают воюющим все более мощные орудия смерти и разрушения: война в воздухе, подводная война, химическая война, война бактериологическая. Было бы напрасно оспаривать право государства в известной степени применять свое вооружение и методы войны». В кодексе подчеркивалось, что атомная война может быть «ограниченной», т. е., по существу, провозглашался тезис, ставший ныне одним из главных аргументов политических «ястребов».

Какие же аргументы авторы этого документа приводили в обоснование правомерности атомной войны? Важнейшим их аргументом был тезис о защите христианства. Известно, что это отнюдь не новый аргумент. Многие захватнические войны велись и ведутся под флагом защиты христианства или ислама и т.п. Так, например, в период первой мировой войны идеологи церкви и правящие круги стран Антанты и Трожественного союза стремились ссылками на религию оправдать войну, которая якобы ведется во имя защиты христианства. Немецкий католический епископ Фаульгабер, оправдывая войну ссылками на христианство, утверждал, что в Библии говорится о мире во всем мире лишь в смысле будущего царства божьего: «Сам Христос,— заявлял Фаульгабер, — являлся в одежде бойца, и это доказательство справедливого характера войны». Католические деятели Франции в свою очередь также внушали французам, что Франция ведёт справедливую войну, защищая на полях сражений христианство.

В своем антимилитаристском романе «Огонь» известный французский писатель Анри Барбюс приводит рассказ французского летчика о том, как в воскресенье утром, летая над линией огня, он заметил, что и у немцев и у французов священники служили воскресную мессу. «Чем больше я снижался, тем ясней я видел, что эти две толпы одинаковы, совсем одинаковы, так что все казалось нелепостью. Любая из этих двух церемоний была отражением другой. Вы представьте себе: две одинаковые толпы, обе выкликают одинаковые и все-таки противоположные слова, испускают враждебные и в то же время однородные крики. Что должен ответить господь бог? Я знаю, что он знает все, но даже зная все, наверное, не знает, что делать». Характеризуя милитаристскую пропаганду в период первой мировой войны, В. И. Ленин писал: «Писатели, поэты, попы, вся печать шли на дело прославления войны...».

Во время второй мировой войны гитлеровская пропаганда также утверждала, что вермахт защищает христианство от якобы угрожающего ему Советского Союза. На пряжках ремней солдат гитлеровской армии была надпись «Бог с нами». И во всех локальных войнах, которые империалисты вели после окончания второй мировой войны, они прибегали к религиозной фразеологии, каждый раз рядясь в тогу защитников религии. Реакционные круги выступают как защитники христианства, а также ислама, иудаизма и других религий. Засылаемые в Афганистан с территории Пакистана душманы провозглашаются буржуазной пропагандой защитниками ислама. Их разбойничьи деяния выдаются за действия правоверных мусульман. На самом же деле эти защитники ислама поджигают мечети, издеваются над мирными жителями, женщинами и детьми.

На сессии Баварской католической академии, состоявшейся в феврале 1959 г. в Вюрцбурге, обсуждавшей вопрос об отношении церкви к атомной войне, бывший советник папы Пия XII, иезуит Г. Гундлах говорил: «Есть такие ценности, что для их защиты допустимо применение атомного оружия и это не является безнравственным». Оказывается, можно пойти на такой катастрофичеокий шаг, как ядерная война, во имя и ради «спасения» христианских ценностей. Но кто же им угрожает? Клерикалы в унисон с реакционной буржуазной пропагандой утверждали, что угроза человечеству исходит-де от «коммунизма», от СССР и других социалистических стран. Гундлах при этом не уточнял, о каких ценностях идее речь. Однако из текста его выступления видно, что имеется в виду тот мир, с которым тесно связана церковь, а именно капиталистический мир. Поборником атомного оружия выступил и западногерманский иезуит Хяршман. Он утверждал: самая глубокая причина войн — духовно-нравственная. Вследствие упадка человека возникает постоянная готовность нарушать требования правового порядка, человеческого общежития ради господства, власти, богатства. По утверждению этого церковного деятеля, причины войн обусловлены не капиталистической системой, а несовершенной природой самого человека.

Клерикальная апологетика атомной войны тесно связана с защитой капитализма как социальной системы, всякое выступление против которой трактуется как нарушение богоустановленного порядка. Нравственные ценности христианства отождествляются католическими теологами с нравственными ценностями капитализма. Поэтому для их защиты допустимы все средства, не исключая и атомное оружие. Одним из доводов, приводимых клерикальными проповедниками ядерной войны, является то, что в принципе атомное оружие, мол, не отличается от обычного. Так, например, западногерманский клерикал Шардт доказывал в 50-х гг., что «развитие военной техники в принципе не делает убийство людей более отягчающим грехом и не служит причиной того, чтобы рассматривать эту силу или применение насилия само по себе как зло». Нарочито смазывая качественное отличие оружия массового уничтожения от обычного, клерикалы утверждали, что развитие военной техники, появление ядерного оружия не должны изменять принципиального отношения церкви к войнам.

Аргумент клерикала Шардта через 20 с лишним лет фактически повторяют клерикальные проповедники ядерной войны. Они заявляют, что в общем человеку все равно, чем его убьют: винтовкой, пулеметом или ядерной бомбой. В том же духе в 60-х гг. выступал и журнал иезуитов США «Америка», который, критикуя теологов, придерживающихся той точки зрения, что нельзя применять традиционные доктрины христианства к ядерной войне, писал: «Но они должны принять во внимание, что мы ныне обороняемся не от христианского короля России». Значит, в войне с Советским Союзом журнал считал допустимым применение любого оружия массового уничтожения, в том числе и ядерного. Поощряя агрессивные круги империализма, клерикалы в своих выступлениях в 50-х гг. убеждали их в том, что государственным деятелям Запада нечего бояться ответственности, если они начнут ядерную войну. Так, например, упоминавшийся уже иезуит Гундлах уверял их в том, что не они, а бог возьмет на себя ответственность за это. Ратуя за атомную войну, он цинично заявил: «Да даже если при этом мир и погибнет, то это не было бы эффективным возражением против нашей аргументации, ибо, во-первых, мы абсблютно уверены, что мир не будет существовать вечно, а, во-вторых, ответственность за конец света лежит не на нас. Мы можем, следовательно, сказать, что Господь бог, который своим провидением привел нас к такому положению, возьмет на себя ответственность». Смысл такого заявления в том, что все, мол, в руках божьих. От людей ничего не зависит. Если же государственные деятели Запада решатся начать войну с использованием ядерного оружия, то они лишь выполнят божьи предначертания. А если так, то человеку остается примириться с этим, отказаться от мысли, что можно предотвратить ядерную войну.

В то время это была явная попытка навязать верующим мысли о бесполезности, бесперспективности борьбы против атомной смерти. Известно, что движение против применения атомного оружия развернулось в ФРГ уже в 50-х гг. Рассуждения Гундлаха были направлены на то, чтобы примирить верующих с идеей неизбежности атомной войны. Они преследовали также цель стимулировать, поощрить гонку вооружений, подготовку атомной войны против социалистических стран. От имени католической церкви Гундлах авансом снимал с буржуазных политиков ответственность за политические последствия атомной войны. Говоря о выступлении Гундлаха в Баварской католической академии, следует иметь в виду, что это не рядовой теолог, а ведущий католический социолог. Он длительное время был в ближайшем окружении папы Пия XII. Показательно, что точка зрения Гундлаха не была осуждена святым престолом. Это вполне понятно, поскольку она соответствовала его установкам.

Рьяными апологетами атомного оружия выступали не только деятели католической церкви. Подобную же позицию фактически заняли и некоторые руководители протестантской церкви. К их числу следует прежде всего отнести западногерманского епископа Дибелиуса. Дибелиус внушал верующим, что, дескать, не надо бояться ядерной войны. Это не так уж и страшно. Более того, по его утверждению, водородная бомба — это благодеяние: «Применение водородной бомбы не является с позиции христианства таким уж страшным делом, так как мы все стремимся к вечной жизни. И если, например, одна водородная бомба умертвит миллион человек, то тем скорее ее жертвы достигнут вечной жизни».

С точки зрения этого церковного деятеля, применение ядерного оружия — благо, божий подарок людям. Оно будет способствовать тому, чтобы верующие быстрее попали в райские кущи. Как видим, это явная попытка сыграть на религиозных чувствах людей, на их вере в загробную жизнь. Клерикальные апологеты атомной катастрофы совершенно недвусмысленно утверждали, что атомная смерть — это перспектива, вытекающий из религиозного учения о смысле, временном характере земной жизни, которую нужно рассматривать лишь как подготовку к настоящей, вечной, загробной жизни. Верующим настойчиво внушали, да и теперь внушают, что люди вообще должны дорожить не земной жизнью, а потусторонней, к которой надлежит неустанно готовиться.

Еженедельник «Рейнишер Меркур», отражающий точку зрения руководящих деятелей христианско-демократического союза ФРГ, в пасхальном номере за 1959 г. писал: «Мы существуем на свете не для того, чтобы хорошо жить, а для того, чтобы хорошо умереть». Критикуя тех, кто не согласен с такой точкой зрения, журнал вещал: «Смысла смерти не видит только тот, кто не верит в грядущее воскресение». Ориентируя верующих на то, что главный смысл земной жизни состоит в подготовке к вечной жизни, клерикалы обрекали их на политическую пассивность, на примирение с политикой правящих кругов США, ФРГ и других стран НАТО, направленной на обострение международной напряженности. Подобного рода проповедями некоторые религиозные деятели стремились ослабить развернувшееся в ФРГ движение против атомной смерти, наращивания ядерных арсеналов и вместе с тем усилить психологическую подготовку солдат бундесвера к атомной войне.

Клерикалы пытались обосновать свое отношение к перспективе разрушительной войны ссылками на религиозную мораль. На вопрос «Нравственно ли применение атомного оружия?» они отвечали утвердительно. Семь западногерманских католических теологов — Ауэр, Егентер, Флехенштейн, Хиршман, Хеффнер, Монцель и Вельти опубликовали в 1958 г. статью, в которой они доказывали, что применение атомного оружия не противоречит религиозной морали. «Его применение,— говорилось в статье, — не вступает в противоречие с нравственным порядком и не в каждом случае грешно... Выдавать сегодня всякое боевое мероприятие такого рода за самоубийство народа и даже всего человечества— значит излишне обобщать и некритически выражаться». Подобные высказывания поощряли атомных маньяков. Эта статья выражала точку зрения не только ее авторов, но и католической иерархии ФРГ и Ватикана, считавшей морально оправданным применение атомного оружия. Если судить по статье, то его использование блоком НАТО не является грехом. Более того, это богоугодное дело.

Теологи обосновывали оправдание применения оружия массового уничтожения прежде всего тотальным характером современной войны, стиранием различий между фронтом и тылом, армией и мирным населением. Католические моралисты поучали: «Война стала национальной, тотальной, и почти все граждане по разным основаниям принимают в ней участие. Различие между сражающимися и несражающимися все более затушевывается, и гражданское население перестало быть невинным в том смысле, как это понимали старые моралисты. Воюющие стороны, конечно, имеют право учесть эту эволюцию». Выступления Гундлаха, Монцеля, главного католического капеллана бундесвера Хенгсбаха, семи католических теологов — специалистов по проблемам католической морали, а также некоторых деятелей протестантской церкви со всей очевидностью свидетельствуют о том, что в 50-х гг. в ФРГ активно разрабатывалась религиозная философия атомной войны. Ее католический вариант, по существу, не отличался от протестантского. Активно пропагандируя эту философию среди верующих, христианские теологи тем самым выполняли определенный социальный заказ, а именно, религиозно обосновывая политику атомного вооружения бундесвера, они пытались навязать верующим мысль о правомерности и обоснованности курса милитаристских кругов.

В каких же случаях клерикалы считали правомерным развязывание атомной войны? В тех случаях, заявляли они, когда под угрозой находятся существенные блага человеческого бытия. Католический епископ Эссена Хенгсбах заявил в одной из своих проповедей перед офицерами в феврале 1962 г., что война в защиту существенных благ человеческого бытия была бы справедливой. При этом он счел необходимым подчеркнуть еще одно условие, ее оправдывающее: ущерб, который принесет война, должен быть меньше, чем ущерб, который может быть нанесен угрозой этлм благам. Иезуит Монцель также утверждал, что с позиций католической этики атомную воину следует рассматривать как морально дозволенное явление, если спасенное с ее помощью благо выше, чем нанесенный ею вред. Ныне проповедники клерикальной концепции современной войны также считают, что она нанесет меньше ущерба, чем угроза благам, которые защищает церковь. Конечно, Монцель и иже с ним не уточнили, о каких благах идет речь. Разумеется, речь идет о благах «свободного мира», и прежде всего о частной собственности, освященной католической церковью. Вот о чем пекутся клерикальные апологеты капитализма. Монцель, кенгсбах и их единомышленники пытались доказать, что война в защиту благ капиталистического общества будет справедливой.

Нельзя иначе расценивать тезис Монцеля, который поддерживало на Западе немалое количество теологов, как каннибальский. В обоснование своей апологетической позиции в отношении атомной войны клерикалы выдвигали также тезис о «меньшем зле». Суть его в том, что ракетно-ядерная война, по их утверждению, явится меньшим злом, чем победа коммунизма. Подобными рассуждениями они пытались подвести какую-то базу под лозунг, выдвинутый западногерманскими католическими епископами: «Лучше быть мертвым, чем красным». Этот лозунг был подхвачен клерикалами как католиками, так и протестантами других стран. Сторонником теории «меньшего зла» был, например, английский епископ Рочестерский Чэвесс, который говорил в проповеди 13 июля 1962 г.: «Война может быть меньшим злом». Выбор, перед которым якобы стоит человек на Запале, это или война или победа коммунизма, утверждая он. Пропагандируя теорию «меньшего зла», профессор католического университета в Сан-Паулу (Бразилия) К. Оливейро в епархиальной газете «Католисизмо» писал: «Быть может, случится так, что одна или несколько наций Запада будут выбирать между двумя мирами, т. е. между современной войной внутри страны или за пределами страны, обычной или термоядерной, со всеми ужасами, и между признанием коммунистического режима. В этом случае мы должны выбрать меньшее из двух зол. Потеря веры — это большее зло, чем даже возможное истребление в результате атомной войны».

Приверженцами тезиса «лучше быть мертвым, чем красным» были и многие протестантские теологи. Протестантский проповедник Г. Асмуссен следующим образом обосновал этот тезис: «Кто боится атомного оружия больше, чем гибели души, тот уже предал каждый догмат христианской веры». Осуждая участие христиан в борьбе против атомной войны, Асмуссен спрашивал, что им важнее: «Тело или душа, политика или церковь, сохранить жизнь или-жить по образу божию». На вопрос «Что же такое атомная бомба?» этот протестантский теолог отвечал: «Атомная бомба является паказующей розгой в руках бога... Таким способом наши политики будут в состоянии исполнять все служебные обязанности. Завтра наступит день страшного суда». С Асмуссеном солидаризировался католический теолог Ауэр. По его мнению, человек должен заботиться прежде всего о душе. Он утверждал, что чем больше люди заботятся о сохранении физического существования, о своем грешном теле, чем о душе, тем меньше они думают о ее вечном спасении. Ауэр называл это подчеркиванием «телесного», биологического, ограниченного временем и пространством существования.

Как видим, католический профессор А. Ауэр придерживался той же точки зрения, что и протестантский теолог Асмуссен. Он демагогически вопрошал: «Если речь идет о свободе и в качестве цены за нее требуется пожертвовать огромным числом человеческих жизней, что мы должны выбрать —свободу или эти жизни? В любом случае мы должны отвергнуть мнение, что если уж на то пошло, то лучше жизнь при большевизме, чем массовая гибель людей». «Большевизм» изображался, таким образом, как наибольшее зло. Концепций, которые пропагандировали в 50-х гг. воинственные теологи, ныне повторяют клерикалы в США и других капиталистических странах. Некоторые теологи, поддерживающие американских «ястребов», утверждают, что прекращение земной жизни нельзя считать худшим из всех зол. Их отнюдь не смущает то, что ядерная война ставит под угрозу само существование нашей планеты. Профессор университета Сан-Луи Дж. Хичкок выступает против того, чтобы говорить, что ядерная катастрофа была бы величайшим из всех зол. По его мнению, в религиозном понимании физическое уничтожение, как бы оно ни было ужасно, никогда не может быть худшим злом. Суть этого тезиса — коммунизм гораздо хуже, чем прекращение земной жизни.

Таким образом, в 80-х гг. на свет вытаскиваются концепции, которые свыше 30 лет назад пропагандировали церковные апологеты атомной войны. Девиз западногерманских католических клерикалов в пользу атомного вооружения не получил в свое время поддержки среди населения ФРГ, а поэтому длительное время о нем и не вспоминали. Для большинства людей, в том числе и для верующих, такой аргумент звучал как антигуманный. Он не отвечал чаяниям и стремлениям широких масс, заинтересованных в сохранении мира. В течение весьма длительного времени клерикалы не решались выступать с тезисом о предпочтении смерти в ядерной войне. Ныне клерикалы и реакционные политики вновь заговорили о необходимости для человечества сделать выбор между смертью в будущей войне и победой коммунизма.

Антигуманный тезис «лучше быть мертвым, чем красным» отнюдь не сдан в архив. Так, например, А. Хейг в бытность свою государственным секретарем США говорил: «Есть вещи поважнее, чем мир». А министр обороны К. Уайнбергер утверждал: «Есть вещи и похуже войн». Каково назначение буржуазно-клерикальной пропаганды тезиса о «меньшем зле»? Внушить широким массам, в том числе и верующим, мысль об «угрозе коммунизма». При этом социалистическим странам инкриминируются агрессивные замыслы, извращается внешняя политика СССР и других социалистических стран, направленная на предотвращение ядерной войны, на обеспечение прочного мира. Клерикальные концепции войны и мира фактически разделяются и некоторыми кругами Ватикана. Ватикан в период понтификата Пия XII (1939 — 1958 гг.) был против политики мирного сосуществования государств с различным социальным строем. В выступлениях главы католической церкви немало говорилось о мире, однако на деле он являлся активным поборником агрессивной политики НАТО. Это выразилось прежде всего в попытках дискредитировать саму идею мирного сосуществования государств с различными общественными системами. Пий XII утперждал, что мир с «воинствующими материалистами» невозможен, поскольку для них мир является не чем иным, как только непрочным перемирием.

В послании 77 католическому съезду в Кельне 2 сентября 1956 г. Пий XII писал «о призрачной картине фальшивого сосуществования». В одном из своих выступлений в марте 1957 г. Пий XII заявил: «Подлинный мир может быть лишь справедливым, а справедливость будет лишь обманчивой иллюзией, если она не опирается на божественные законы». Негативную позицию в отношении политики мирного сосуществования «атлантический папа» (так называли Пия XII за его антикоммунизм, поддержку курса «холодной войны») объяснял идеологическими расхождениями, непримиримостью идеологий. Суть концепции «христианского мира», которую проповедовал Пий XII состоит в том, что подлинный мир может быть обеспечен лишь на основе религии. Такая интерпретация мира фактически обосновывала призывы к борьбе против социалистических стран.

Преемник Пия XII на папском престоле Иоанн XXIII отказался следовать курсу своего предшественника. Реалистически оценивая сложившееся в мире положение, он пришел к выводу о необходимости резкого изменения позиции католической церкви. Иоанн XXIII высказался за мирное сосуществование государств с различным социальным строем, за прекращение гонки вооружений; в то же время в первой энциклике «Матер эт магистра» (1961 гг.) он заявил, что виновниками обострения "международной напряженности" являются государственные деятели, которое не верят в бога и не придерживаются религиозной морали, т.е. не признают нравственных норм и принципов, проповедуемых церковью. Религиозная мораль, соблюдение ее норм провозглашались как необходимое условие стабильного и прочного мира. Религиозность трактовалась как непременный атрибут мира, сохранения мирных отношений между народами. Однако история свидетельствует о том, что религия, вера в бога никогда не являлись препятствием на пути агрессии и войн.

Известно, что государственные деятели капиталистических стран всячески напоминают о своей приверженности религии. Поэтому буржуазно-клерикальная пропаганда подчеркивает, рекламирует их набожность, глубокую-де заинтересованность в упрочении мира. В буржуазно-клерикальной пропаганде в настоящее время четко просматривается тенденция выдвинуть на первый план в идейно-политической борьбе атеизм и религию, борьба между которыми якобы и составляет содержание современной эпохи. Это нельзя расценить иначе, как попытку обелить агрессивную политику империализма, которую клерикалы стремятся представить как богоугодную, продиктованную, мол, интересами защиты религии от «безбожного коммунизма».

Лживые утверждения о том, что атеизм — важнейшая причина обострения международной напряженности, тесно связаны с тезисом «о меньшем зле». Один из влиятельных деятелей католической церкви США архиепископ Бостона кардинал Кашинг ставил в 60-х гг. в качестве условия для признания политики мирного сосуществования государств с различным социальным строем отказ от научно-материалистического мировоззрения, идей социализма и коммунизма. Он утверждал: «Подлинное сосуществование было бы возможно только в том случае, если коммунизм откажется от материализма и антирелигиозной политики, вытекающей из него». Этот церковный иерарх готов был признать политику мирного сосуществования, но взамен требовал отказа социалистических стран от марксистской идеологии, в частности от атеизма.

Расхождения по вопросам, связанным с отношением к религии, т.е. по идеологическим вопросам, трактовались как политические. Враждебное отношение к атеизму переносили на отношения к социалистическим странам, в которых якобы существуют «тоталитарные атеистические режимы». Подобные «эпитеты» стали фигурировать в некоторых официальных документах римской курии. Примером тому явилась, в частности, инструкция ватиканской конгрегации по вопросам вероучения «О некоторых аспектах теологии освобождения», опубликованная 3 сентября 1984 года, в которой существование «атеистических режмов» (так буржуазно-клерикальная пропаганда называет социалистические страны) характеризуется как «позор нашего времени». Авторы этого документа поддержали призыв американских империалистических кругов к «крестовому походу» против коммунизма.

В рождественском послании 1984 г. папа Иоанн Павел II утверждал: «Некоторые сделали из атеизма программу человеческого прогресса. Но этот мнимый прогресс принес с собой постоянную ядерную угрозу, эксплуатацию человека человеком и утрату ценностей, которые придают смысл жизни». Атеизм характеризуется главой римско-католическом церкви как одно из самых порочных явлений века. Выступая 31 января 1985 г. перед молодежью на Олимпийском стадионе в столице Эквадора Кито, он призывал молодежь к тому, чтобы она не стала "жертвой" систематического отдаления от бога. Более того, атеизм изображается как опасность для всего современного мира. На открытии XXXIII генеральной конгрегации ордена иезуитов 1 сентября 1983 г. папа Иоанн Павел II говорил, что католическая церковь будет бороться с атеизмом, пока эта опасность нависает над человечеством.

Следовательно, так называемая концепция мира, сформулированная еще в период понтификата папы Пия XII, по сути, глубоко враждебна по отношению к социалистическим государствам, она фактически отрицает возможность мирного сосуществования между государствами с различным социальным строем и, конечно, никак не служит делу мира.

Отрывок из брошюры "Критика клерикальных концепций войны и мира"