Превращение науки в непосредственную производительную силу

Природа не строит ни машин, ни локомотивов, ни железных дорог, ни электрического телеграфа, ни сельфакторов, и т. д. Все это — продукты человеческого труда, природный материал, превращенный в органы человеческой воли, властвующей над природой, или человеческой деятельности в природе. Все это — созданные человеческой рукой органы человеческого мозга, овеществленная сила знания. Развитие основного капитала является показателем того, до какой степени всеобщее общественное знание [Wissen, knowledge] превратилось в непосредственную производительную силу, и отсюда — показателем того, до какой степени условия самого общественного жизненного процесса подчинены контролю всеобщего интеллекта и преобразованы в соответствии с ним; до какой степени общественные производительные силы созданы не только в форме знания, но и как непосредственны органы общественной практики, реального жизненного процесса.

 

 

Машина ни в каком отношении не выступает как средство труда отдельного рабочего. Специфическое отличие заключается вовсе не в том, чтобы, как это имеет место у средства труда отдельного рабочего, опосредствовать деятельность рабочего, направленную на объект; наоборот, деятельность рабочего определена таким образом, что она уже только опосредствует работу машины, ее воздействие на сырой материал — наблюдает за машиной и предохраняет ее от помех в ее работе. Здесь дело обстоит не так, как в отношении орудия, которое рабочий превращает в орган своего тела, одушевляя его своим собственным мастерством и своей собственной деятельностью, и умение владеть которым зависит поэтому от виртуозности рабочего. Теперь, наоборот, машина, обладающая вместо рабочего умением и силой, сама является тем виртуозом, который имеет собственную душу в виде действующих в машине механических законов и для своего постоянного самодвижения потребляет уголь, смазочное масло и т. д. (вспомогательные материалы), подобно тому как рабочий потребляет предметы питания. Деятельность рабочего, сводящаяся к простой абстракции деятельности, всесторонне определяется и регулируется движением машин, а не наоборот. Наука, заставляющая неодушевленные члены системы машин посредством ее конструкции действовать целесообразно как автомат, не существует в сознании рабочего, а посредством машины воздействует на него как чуждая ему сила, как сила самой машины.

 

 

Производительное развитие общества — это не только растущая мощь науки, но и масштаб, в котором она уже положена как основной капитал, размер, широта ее реализации и охвата ею всей совокупности производства. Это также рост населения и т.д.,словом — развитие всех моментов производства; ибо производительная сила труда, так же как и применение машин, зависит от численности населения, рост которого уже сам по себе является как предпосылкой, так и результатом роста потребительных стоимостей, подлежащих воспроизводству, а следовательно, и потреблению.

 

 

Массовое производство — кооперация в крупных масштабах с применением машин — впервые в крупных масштабах подчиняет непосредственному процессу производства силы природы: ветер, воду, пар, электричество, превращает их в агентов общественного труда. (В земледелии, в его докапиталистических формах, человеческий труд выступает скорее лишь как помощник природного процесса, который им не контролируется.) 

 

Эти силы природы как таковые ничего не стоят. Они не являются продуктом человеческого труда. Но их присвоение происходит лишь при посредстве машин, которые имеют стоимость, сами являются продуктом прошлого труда. Поэтому силы природы в качестве агентов процесса труда присваиваются лишь посредством машин и лишь владельцами машин.

 

Так как эти природные агенты ничего не стоят, то они входят в процесс труда, не входя в процесс образования стоимости. Они делают труд более производительным, не повышая стоимости продукта, не увеличивая стоимости товара. Напротив, они умень­шают [стоимость] единицы товара — тем, что увеличивают массу товаров, производимых за то же самое рабочее время, а следовательно, уменьшают стоимость каждой соответственной части этой массы. В той мере, в какой эти товары входят в воспроизводство рабочей силы, в результате этого уменьшается и стоимость рабочей силы, или сокращается рабочее время, необходимое для воспроизводства заработной платы, а прибавочный труд увеличивается. Постольку, следовательно, силы природы сами присваиваются капиталом — не тем путем, что они повышают стоимость товаров, а тем, что они ее понижают, что они входят в процесс труда, не входя в процесс образования стоимости. Применение этих сил природы в широком масштабе возможно лишь там, где в широком масштабе применяются машины, где, следовательно, применяются также соответствующая им конгломерация рабочих и кооперация этих подчиненных капиталу рабочих.

 

Применение природных агентов — в известной степени включение их в состав капитала — совпадает с развитием науки как самостоятельного фактора процесса производства. Если процесс производства становится применением науки, то наука, наоборот, становится фактором, так сказать, функцией процесса производства. Каждое открытие становится основой для нового изобретения или для новых усовершенствованных методов производства. Только капиталистический способ производства впервые ставит естественные науки на службу непосредственному процессу производства, в то время как, наоборот, развитие производства предоставляет средства для теоретического покорения природы. Наука получает призвание быть средством производства богатства, средством обогащения.

 

Только при этом способе производства впервые возникают такие практические проблемы, которые могут быть разрешены лишь научным путем. Только теперь опыт и наблюдения — и настоятельные потребности самого процесса производства — впервые достигли такого масштаба, который допускает и делает необходимым применение науки. Имеет место эксплуатация науки, теоретического прогресса человечества. Капитал не создает науки, но он эксплуатирует ее, присваивает ее для нужд процесса производства. Тем самым одновременно происходит отделение науки как науки, примененной к производству, от непосредственного труда, в то время как на прежних ступенях производства ограниченный объем знаний и опыта был непосредственно связан с самим трудом, не развивался в качестве отделенной от него самостоятельной силы и поэтому в целом никогда не выходил за пределы традиционно пополняемого и лишь очень медленно и понемногу расширяемого собирания рецептов.(Эмпирическое овладение тайнами каждого ремесла.) Рука и голова не были отделены друг от друга.

 

Г-н Хауэлл (один из фабричных инспекторов) говорит («Reports of the Inspectors of Factories for the half year ending 31st October 1856», стр. 53—54): 

 

«Согласно лучшим авторитетам в таких делах, по-видимому, работа на фабрике есть разновидность тяжелой работы, требующей небольшого развития умственных способностей», и он приводит следующие высказывания самих хозяев:

 

«Пусть фабричные рабочие не забывают, что их труд представляет собой в действительности очень низкую категорию квалифицированного труда; что никакой другой труд не осваивается легче и, принимая во внимание его качество, не оплачивается лучше; что никакой другой труд нельзя столь быстро и в таком изобилии получить в свое распоряжение посредством непродолжительного обучения даже наименее искусных людей». «Машины хозяина фактически играют гораздо 

более важную роль в деле производства, чем труд и мастерство рабочих, которым всякий обыкновенный чернорабочий может научиться в течении 6 месяцев» («The Master Spinners and M anufacturers’ Defence Fund. Report of the Committee appointed for the Receipt and Apportionment of this Fund, to the Central Association of Master Spinners and Manufacturers». Manchester, 1854, стр. 17, 19).

 

(Относительно слова фабрика в разъяснительной статье фабричного закона 1844 года (принятого на 7 году царствования Виктории, глава 15, статья 73) говорится следующее:

 

«Под словом фабрика... следует подразумевать все здания и помещения..., в которых или на дворе которых пар, вода или всякая иная механическая сила могут быть использованы для приведения в движение или действие машин, применяемых для предварительной очистки, обработки или отделки, или в любом процессе, связанном с обработкой хлопка и т. д.». То обстоятельство, что здесь при определении фабрики в качестве объекта взяты хлопок, шерсть, волос, шелк, лен, конопля, джут или пакля представляет собой, конечно, частный случай, имеющий местное значение и не связанный с сущностью фабрики.)

Подобно тому, как машины характеризуются здесь как «машины хозяина», а их функция — как его функция в процессе производства (в «деле производства»), точно так же обстоит дело и с наукой, которая воплощена в этих машинах или в методах производства, в химических процессах и т. д. Наука выступает как чуждая, враждебная по отношению к труду и господствующая над ним сила, а ее применение — с одной стороны, концентрация, с другой стороны, развитие в науку (для анализа процесса производства (традиционных сведений, наблюдений, профессиональных секретов, полученных экспериментальным путем, — это ее применение в качестве применения естественных наук к материальному процессу производства точно так же покоится на отделении духовных потенций этого процесса от знаний, сведений и умения отдельного рабочего, как концентрация и развитие [материальных] условий производства и их превращение в капитал покоятся на лишении рабочего этих условий, на отделении его от них. Более того, работа на фабрике оставляет рабочему лишь знание некоторых приемов; поэтому вместе с распространением фабричного труда и были отменены законы об ученичестве, а борьба государства и т. д. за то, чтобы фабричные дети, по крайней мере, учились писать и читать, показывает, как упомянутое применение науки к процессу производства совпадает с подавлением всякого умственного развития в ходе этого процесса. Правда, при этом образуется небольшая группа рабочих более высокой квалификации, однако их число не идет ни в какое сравнение с массой «лишенных знаний» рабочих... 

 

С другой стороны, ясны также следующие два обстоятельства: Развитие самих естественных наук {а они образуют основу всякого знания}, так же как и всякого знания, имеющего отношение к процессу производства, само происходит опять-таки на основе капиталистического производства, которое в значительной степени впервые создает для естественных наук материальные средства исследования, наблюдения, экспериментирования. Люди науки — поскольку естественные науки используются капиталом в качестве средства обогащения и таким путем сами становятся средством обогащения для тех, кто развивает науку, — конкурируют друг с другом в поисках практических применений этих наук. С другой стороны, изобретение становится особой профессией. Поэтому вместе с распространением капиталистического производства научный фактор впервые сознательно и широко развивается, применяется и вызывается к жизни в таких масштабах, о которых предшествующие эпохи не имели никакого понятия.

 

 

Наука в качестве всеобщего духовного продукта общественного развития точно так же выступает здесь как нечто непосредственно включенное в капитал (а применение ее как науки, отделенной от знаний и умения отдельного рабочего, в процессе материального производства проистекает только из общественной формы труда), как силы природы как таковые и как природные силы самого общественного труда. Всеобщее развитие общества как такового, так как по отношению к труду это развитие эксплуатируется капиталом, действует по отношению к труду как производительная сила капитала, также выступает, следовательно, как развитие капитала, причем выступает в тем большей мере, чем более вместе с этим развитием происходит опустошение рабочей силы, по крайней мере огромной ее массы.

 

 

Производительность капитала, — даже если рассматривать одно только формальное подчинение труда капиталу, — состоит прежде всего в принуждении к прибавочному труду, к большему количеству труда, чем то, которое необходимо для удовлетворения непосредственных потребностей. Капиталистический способ производства разделяет это принуждение с предшествующим способом производства, но осуществляет, применяет его в такой форме, которая в большей степени благоприятствует производству.

 

Даже если рассматривать это всего лишь формальное отношение, всеобщую форму капиталистического производства, которая является общей как для менее развитой его стадии, так и для более развитой,— даже в этом случае средства производства, 

вещественные условия труда — материал труда, средства труда (а также и жизненные средства) — выступают не как подчиненные рабочему; наоборот, рабочий подчинен им. Не он применяет их, а они применяют его. В силу этого они и являются капиталом. «Капитал применяет труд». По отношению к рабочему они выступают не как средства для производства продуктов — в виде ли непосредственных средств существования или же в виде средств обмена, в виде товаров. Наоборот, рабочий является для них таким средством, благодаря которому они и сохраняют свою стоимость и превращают ее в капитал, т. е. увеличивают ее, впитывая в себя прибавочный труд.

 

Уже в своем простом виде это вывернутое наизнанку отношение является олицетворением вещей и овеществлением лиц; ибо эта форма отличается от всех предшествующих тем, что капиталист господствует над рабочим не как носитель того или иного личного качества, а лишь поскольку он представляет «капитал». Его господство есть не что иное, как господство овеществленного труда над живым, как власть созданного рабочим продукта над самим рабочим.

 

Это отношение становится еще более сложным и кажется еще более мистическим вследствие того, что с развитием специфически капиталистического способа производства против рабочего выступают, противостоя ему в качестве «капитала», не только эти, непосредственно материальные вещи {все они — продукты труда; рассматриваемые со стороны потребительной стоимости, они, будучи продуктами труда, являются вещественными условиями труда; рассматриваемые со стороны меновой стоимости, они — овеществленное всеобщее рабочее время, или деньги}; также и формы общественно развитого труда — кооперация, мануфактура (как форма разделения труда), фабрика (как такая форма общественного труда, которая имеет своей материальной основой систему машин) — получают свое выражение в виде форм развития капитала, и поэтому производительные силы труда, развившиеся из этих форм общественного труда, а стало быть также наука и силы природы, принимают вид производительных сил капитала. И действительно, объединение одинаковых видов труда, осуществляемое в кооперации, сочетание различных видов труда, имеющее место при разделении труда, применение в машинной промышленности, в производственных целях, природных сил и науки, а также продуктов труда — все это противостоит рабочим, каждому в отдельности, как нечто чуждое им самим и как нечто вещное, как всего лишь форма бытия независимых от них и господствующих над ними средств труда, — подобно тому как сами эти средства труда, в их простой осязаемой форме, в качестве материала, инструмента и т. д., противостоят рабочим как функции капитала, а следовательно и капиталиста.

 

Общественные формы собственного труда рабочих — или формы их собственного общественного труда — представляют собой такие отношения, которые образовались совершенно независимо от рабочих, взятых отдельно друг от друга; рабочие, находясь в подчинении у капитала, становятся элементами этих общественных образований, но принадлежат эти общественные образования не им. Рабочим они противостоят поэтому как образы, принимаемые самим капиталом, как такие сочетания, которые — в отличие от рабочей силы каждого из этих рабочих в отдельности — составляют принадлежность капитала, возникают из него и включены в его состав. И это принимает все более реальную форму по мере того как, с одной стороны, сама рабочая сила этих рабочих претерпевает под воздействием указанных форм такие видоизменения, что она, в своем самостоятельном существовании, т. е. вне этой капиталистической связи, становится бессильной и ее самостоятельная способность к производству уничтожается; а с другой стороны, с развитием машинного производства условия труда все более выступают как силы, господствующие над трудом также и технологически, одновременно с этим заменяя труд, угнетая его, делая его излишним в его самостоятельных формах.

 

В этом процессе, в котором общественные черты труда рабочих противостоят им как нечто, в известном смысле, капитализированное (так, например, в машинном производстве осязаемые продукты труда выступают как властители труда), то же самое, естественно, происходит с силами природы и с наукой, этим продуктом всеобщего исторического процесса развития, абстрактно выражающим его квинтэссенцию: силы природы и наука противостоят рабочим как силы капитала. Наука и ее применения действительно отделяются от искусства отдельного рабочего и его знания дела, и хотя они, — если их проследить до самого их источника, —представляют собой опять-таки продукты труда, всё же они всюду, где они входят в процесс труда, выступают как включенные в состав капитала. Капиталист, применяющий машину, не должен обязательно понимать ее устройство. Но в машине сама реализованная наука противостоит рабочим в качестве капитала. И в самом деле, все эти основанные на общественном труде применения науки, сил природы и огромных масс продуктов труда выступают только как средства эксплуатации труда, как средства присвоения прибавочного труда, а следовательно как силы, принадлежащие капиталу и противостоящие труду. Капитал, конечно, применяет все эти средства лишь для того, чтобы эксплуатировать труд, но для эксплуатации труда капиталу неизбежно приходится применять эти средства в процессе производства. И таким образом развитие общественных производительных сил труда и условия этого развития выступают как такое деяние капитала, которое не только совершается помимо воли отдельного рабочего, но и прямо направлено против него.

 

Капитал, таким образом, производителен: 

 

1) как сила, принуждающая к прибавочному труду, 

2) как сила, поглощающая и присваивающая себе (в качестве их персонификации) производительные силы общественного труда и всеобщие общественные производительные силы, например науку.

 

Спрашивается: как или почему труд, противостоящий капиталу, выступает в качестве производительного, выступает как производительный труд, хотя производительные силы труда перешли к капиталу и хотя одну и ту же производительную силу нельзя считать дважды, один раз — как производительную силу труда, а другой раз — как производительную силу капитала? {Производительная сила труда составляет производительную силу капитала. А рабочая сила производительна вследствие различия между ее стоимостью и той стоимостью, которую эта рабочая сила создает.}

 

 

 

Общественные производительные силы труда, или производительные силы непосредственно общественного, обобществленного (совместного) труда, благодаря кооперации, разделению труда внутри мастерской, применению машин и вообще превращению процесса производства в сознательное применение естествознания, механики, химии и т.д. для определенных целей, технологии и т. д., равно как соответствующее всему этому производство в крупном масштабе и т. д. (только этот обобществленный труд способен применить к непосредственному процессу производства всеобщие продукты человеческого развития, как математику и т. д., между тем как, с другой стороны, развитие этих наук предполагает определенный уровень материального процесса производства), это развитие производительной силы обобществленного труда в противоположность более или менее изолированному труду одиночек и т. д. и вместе с тем применение науки, этого всеобщего продукта общественного развития, к непосредственному процессу производства, — все это представляется производительной силой капитала, а не производительной силой труда, или производительной силой труда лишь постольку, поскольку он тождествен капиталу и во всяком случае не является ни производительной силой отдельного рабочего, ни производительной силой комбинированных в процессе производства рабочих. Мистификация, заложенная в капиталистическом отношении вообще, теперь развивается гораздо дальше, чем это было и могло быть при только формальном подчинении труда капиталу. С другой стороны, лишь здесь с особой яркостью выступает (специфически выступает) также и историческое значение капиталистического производства, и именно благодаря преобразованию самого непосредственного процесса производства и развитию общественных производительных сил труда.

 

 

В качестве другого переменного элемента производства следует назвать науку, и не только в том смысле, что она постоянно меняется, совершенствуется, развивается и т.д. Этот ее процесс или это ее движение само может рассматриваться как один из моментов процесса накопления. Однако имеющийся объем технологических знаний никогда не применяется (реализуется) в равной мере во всех сферах производства, в отдельных видах капиталовложений в каждой сфере производства.

 

 

Технологическое применение науки (если не говорить о его непрерывном развитии, если принимать во внимание только фактическую степень его развития и не рассматривать его как данную или постоянную величину) может быть различным, более или менее всеобщим, в меняющихся пределах; и то же самое остается верным в отношении всех производительных сил труда, посредством которых одно и то же количество капитала и труда может воспроизводить товары; наконец, время обращения одного и того же авансированного капитала может меняться в весьма широких пределах, по сравнению со средними пределами, для всякого оборотного капитала, который оборачивается различное число раз в год, и даже там, где имеют дело с продуктами земли, где воспроизводство осуществляется в его естественных пределах; оно может в известных пределах запаздывать или опережать сроки (в зависимости от времени года), и когда к делу присоединяются внешние коммерческие обстоятельства, и в той же степени, в какой расширяется мировой рынок, даже возвращение этих продуктов может быть более или менее ускорено отчасти путем их импорта из-за границы.