Бессознательное моральное поведение

 

Правила морали служат для поддержания взаимодействия и взаимопомощи внутри социальной группы и действуют как общественный договор, налагающий на индивидуума множество ограничений. Моральная психология Дарвина, изложенная в его труде On the origin of species by means of natural selection [Происхождение видов путем естественного отбора] (1859), основывалась не на эгоистическом соперничестве между отдельными особями, но на социальных связях внутри группы. В ходе эволюции взаимопомощь развивалась из любовной заботы животных-родителей о потомстве. Впоследствии это распространилось на всех представителей данного вида, исходя из принципа «добро даешь, добро обретешь». Со временем ладить с другими стало само собой разумеющимся. В конце концов продукт миллионов лет эволюции стал краеугольным камнем человеческой морали, которую сравнительно недавно, всего несколько тысяч лет назад, вобрали в себя религии. Не без цинизма, впрочем, следует констатировать, что существование общего врага является сильнейшим стимулом чувства солидарности, – механизм, которым злоупотребляют многие правители во всем мире.

 

Биологической цели морали – благоприятствовать взаимодействию – присуще правило: оказывать предпочтение членам своей группы. На первом месте стоит моральный долг приверженности семье, родственникам и своему сообществу. Только в том случае, если обеспечено выживание и здоровье своих ближних, масштабы приверженности могут быть увеличены: «Сначала жратва, мораль – потом», – как выразился Бертольт Брехт. С недавних пор у нас всё настолько благополучно, что масштабы нашей приверженности распространяются уже на Европейский союз, Запад вообще, страны третьего мира; наша благожелательность охватывает благополучие животных, а с момента принятия Женевской конвенции 1949 года распространяется также и на наших врагов. Необходимость этого, однако, ощущалась гораздо раньше. В III в. до Р. Х. китайский философ Мо Цзы, видя опустошения войны, вздыхал: «В чем путь к всеобщей любви и взаимной выгоде? В том, чтобы к другим странам относиться как к своей собственной».

 

Хотя тесты свидетельствуют, что при необходимости морального выбора какие-либо существенные различия между атеистами и верующими отсутствуют, ID-движение утверждает, что моральное поведение есть нечто специфически человеческое, вытекающее из религии, и прежде всего из христианства. Например, в опубликованном Деккером сборнике (2005) сторонник ID-движения Й. Ван дер Меер пишет: «…люди – единственные приматы, которые задумываются о моральных нормах». Франс де Ваал, специалист в этой области, однако, указывает на то, что человек в большинстве случаев вообще не размышляет о своем моральном поведении. Мы незамедлительно, инстинктивно поступаем морально, исходя из прочного биологического основания и только задним числом открываем для себя причины поступка, бессознательно совершенного за доли секунды. Наши моральные ценности эволюционировали в течение миллионов лет и покоятся на бессознательных универсальных ценностях. Уже самое первое проявление морального поведения в развитии индивидуума является, так же как моральное поведение животных, аргументом в пользу биологической основы этого поведения. Малыши стараются успокоить членов семьи, если у тех что-то болит, уже тогда, когда они еще не могут ни говорить, ни думать о моральных нормах; точно так же ведут себя и человекообразные обезьяны.

Если по поведению взрослого чувствуется, что у него какое-то горе, к нему проявляет внимание уже годовалый или двухгодовалый ребенок. И не только дети, но и домашние животные активно проявляют заботу в такого рода экспериментах. Шимпанзе, как и полуторагодовалые дети, могут вести себя альтруистично, хотя за это не предполагается никакое ни немедленное, ни будущее вознаграждение. Они могут дать другому шимпанзе палку или карандаш ребенку просто потому, что те не могут до них дотянуться. Они многократно делают это, не ожидая за это никакого вознаграждения. Корни нашего альтруизма уходят далеко в прошлое. Поэтому не имеет никакого основания высказывание приверженца ID-движения Й. Ван дер Меера (в сборнике Деккера), что «хорошие поступки не имеют никакого биологического основания, им нужно учиться, поскольку доброе поведение не заложено в природе, и поэтому возможны ошибки». Непостижимо, что блестящие исследования Франса де Ваала, посвященные поведению приматов, и работы других ученых, касающиеся биологической основы социального поведения, сводят к тому, что представитель ID-движения Йохемсен называет в сборнике Деккера «сморщиванием гуманитарных и общественных наук до специфики биологии». Не мешало бы сторонникам разумного замысла (ID) подвергнуть свои необоснованные взгляды некоторому сомнению!

 

 

Не только передняя кора больших полушарий, но также и многие другие области мозга причастны к принятию нами моральных решений.

 

В нашем мозге имеется моральная нейронная сеть, нейробиологические строительные ячейки которой шаг за шагом развивались в процессе эволюции. Прежде всего мы схватываем эмоции других через посредство зеркальных нейронов. Видимое нами движение руки другого человека стимулирует те же клетки мозга, которые активизируются при совершении нами такого же точно движения. Зеркальные нейроны – основа обучения через подражание. Имитирующее поведение происходит большей частью автоматически. Новорождённые уже менее чем через час в состоянии копировать движения губ взрослых людей. Зеркальные нейроны задействованы и при эмоциях. Они делают возможным почувствовать то, что выражает эмоция другого, и таким образом являются основой сочувствия. Зеркальные нейроны были открыты в префронтальной коре, в передней части мозга (PFC), а также и в других частях головного мозга.

 

Префронтальная кора (PFC) содержит важные компоненты нашей моральной сети. Она заботится о том, чтобы воспринятые эмоции соединялись с моральными воззрениями. Она реагирует на социальные сигналы и тормозит импульсивные, эгоистические реакции. Она также имеет решающее значение для возникновения ощущения, что мы поступаем честно. Значение PFC для нашего морального сознания показывают последствия повреждения мозга из-за опухолей, огнестрельных ранений и иных травм в этой области мозга, которые могут приводить к антисоциальному, психопатическому и аморальному поведению. Один судья в США получил осколочное ранение передней части коры головного мозга. Он больше не мог испытывать никаких чувств к подсудимым и, к счастью, отказался от своей должности. Повреждение PFC в молодом возрасте приводит к нарушениям в моральных установках и в поведении, что наблюдается у психопатов. У мужчин, обвиненных в убийстве, зафиксированы нарушения функций префронтальной коры. Люди, страдающие лобно-височной деменцией, болезнью мозга, начинающейся в PFC, зачастую оказываются склонны к антисоциальному, делинквентному поведению: сексуальным домогательствам, дорожным происшествиям с последующим бегством с места аварии, физическому насилию, воровству, грабежам и педофилии. И только впоследствии выясняется, что эти изменения были вызваны начинающейся болезнью.

 

При возникновении моральной дилеммы PFC играет главную роль в принятии того или иного решения, как, например, при проведении тестов, требующих пожертвовать жизнью одного ради спасения многих. Для большинства из нас невероятно трудно принять такое решение, тогда как люди с повреждением PFC хладнокровно и обезличенно взвешивают доводы за и против. Они принимают ужасающие решения, не испытывая ни сочувствия, ни сострадания.

 

Кроме префронтальной коры, для нашего морального поведения важны и другие корковые и подкорковые области мозга: передняя часть височной доли вместе с миндалевидным телом; перегородка (септум) между желудочками мозга; система вознаграждения (вентральный тегментум/прилежащее ядро, nucleus accumbens) и расположенный в основании мозга гипоталамус. Все эти области мозга важны для мотивации и эмоциональной окраски нашего морального поведения. В ходе социальных контактов миндалевидное тело участвует в оценке выражений лица и в нашей адекватной реакции. У убийц и психопатов были выявлены нарушения функций миндалевидного тела, объясняющие, почему они не слишком реагируют на выражения отчаяния и страха на лице своих жертв. У осужденных за убийство отмечались недостатки в работе височных долей мозга. Дурные намерения обычно наталкиваются на сопротивление. Они встречают всеобщее осуждение и усугубляют вину. Но если выключить моральную сеть (с помощью транскраниальной магнитной стимуляции в правостороннем переходе между височной и лобно-теменной долями), то тогда испытуемым становится безразлично, питает ли другой дурные намерения или нет, ибо они не в состоянии поставить себя на место другого и оценить его побуждения.

 

Моральная сеть, таким образом, локализована не только в неокортексе, коре, развившейся в ходе сравнительно недавней эволюции. Эволюционно более старые области коры головного мозга также имеют решающее значение для морального поведения. Такие моральные эмоции, как чувство вины, участие и сочувствие, стыд, гордость, презрение и благодарность, но также и отвращение, уважение, негодование, гнев зависят от взаимодействия названных областей мозга. Функциональная томография, проводившаяся во время тестов, в ходе которых испытуемых ставили перед ужасной моральной дилеммой вроде вопроса, следует ли задушить плачущего младенца, если это спасет жизнь многим людям, показала изменения активности в тех областях мозга, повреждения или опухоли которых, как уже ранее было известно, могут вызывать проблемы морального плана.

Ценя все эти прекрасные импульсы, мы, однако, не должны забывать, что эмпатия дает возможность не только понимать других и сочувствовать им, но и открывает глаза на то, каково им приходится, когда мы преднамеренно раним их или мучаем, и этим импульсам мы также должны ревностно следовать.

 

 

 

Франс де Ваал, выходец из Нидерландов, всемирно известный исследователь приматов, с 1981 года работает в США. Его девятая захватывающая книга вышла под заглавием Nature’s Lessons for a Kinder Society [Уроки природы ради более доброго общества]. В ней он вновь проводит параллели между поведением животных и человека. Послание книги состоит в том, что сейчас наступила эпоха эмпатии. Ошибочное представление Маргарет Тэтчер и Роналда Рейгана о свободной рыночной экономике как о саморегулирующейся системе, достигнув кульминации, в период правления Джорджа У. Буша обернулось кошмаром финансового кризиса. И теперь следовало бы покончить с культурой самообогащения высших должностных лиц и банкиров. «Greed is out, emphaty is in» [ «Эмпатия вместо алчности»], – утверждает де Ваал. Люди не только наиболее агрессивные из приматов, но и наиболее склонные к эмпатии, как показала готовность оказать помощь после урагана Катрина в 2005-м и землетрясения в Китае в 2008 году Это вопрос баланса, и в последнее время он был нарушен. Эмпатия – вчувствование в то, что затрагивает других, – должна сейчас вновь занять первенствующее положение, говорит де Ваал. Эволюция млекопитающих несет в себе долгую историю развития эмпатии, насчитывающую 200 миллионов лет, которые, собственно, должны стать солидным основанием для таких изменений. Можно спросить, не относится ли и к де Ваалу поговорка «чего хочется, тому и верится», но, после того как лидеры стран Большой двадцатки в 2009 году договорились ограничить бонусы руководителей банков, всё больше кажется, что он оказался прав. Де Ваал дарвинист чистой воды; он доказывает, что все компоненты эмоционального поведения уже существуют в животном мире. Подобно Дарвину, Франс де Ваал пишет легко, ярко, захватывающе и каждый решающий этап эволюции иллюстрирует наглядными примерами из мира животных. К тому же в доказательство своих положений он опирается на множество остроумных экспериментов. А по части юмора и Дарвину было бы нелегко с ним тягаться.

 

Эмпатия возникает прежде всего из заботы матери о потомстве. Это автоматическая реакция, в которой участвует не только префронтальная кора, столь развившаяся только в новейшее время, но и эволюционно более старые области мозга. Практически все мы, за исключением немногочисленной группы психопатов, способны к эмпатии. Разумеется, важное место в социальной жизни и обезьян, и людей занимает соперничество, но наряду с этим для нас важны сотрудничество и удовлетворение от того, что мы поступаем честно и делаем людям добро. Дайте двум обезьянам одинаковое вознаграждение за выполнение одной и той же задачи – и всё пойдет как по маслу. Дайте затем одной из обезьян гораздо более вкусный виноград вместо огурца, который получит другая обезьяна, и та, которой не доплатили, как только это заметит, прекратит иметь с вами дело и выбросит из клетки кусок огурца в знак протеста.

 

В большей степени, чем в своих предыдущих книгах, де Ваал обращается к примерам из нейронаук, чтобы пояснить механизмы тех или иных видов поведения. В этой области действительно появилось так много нового, что, пожалуй, пришло время, чтобы интеграция науки о поведении и нейробиологии стала основной темой следующей книги де Ваала. Разумеется, в его книге заходит речь о зеркальных нейронах, реагирующих на эмоции других и тем самым формирующих основу эмпатии. Упоминаются и половые различия. Так, например, женщины проявляют эмпатию по отношению к наказываемому нарушителю правил игры, в то время как у мужчин эмпатия совершенно отсутствует, а наказание даже активирует систему вознаграждения, свидетельствуя о том, что справедливое наказание нарушителя доставляет им удовольствие. Однако аргументация де Ваала относительно нейронов фон Экономо как основы, чтобы узнавать себя в зеркале, мне всё еще не кажется убедительной.

 

Развитая форма эмпатии невозможна без того, чтобы животное ощущало различие между собой и внешним миром. Эта способность проверяется с помощью зеркала. Если на голову животного поставить краской пятно, животное, если узнаёт себя в зеркале, пытается пятно удалить. Этот экзамен выдержали двухлетние дети, человекообразные обезьяны, дельфины и, как это продемонстрировал де Ваал с помощью огромного зеркала, также слоны.

 

На Западе лишь недавно было признано, что животные обладают эмоциями. В 1835 году, когда в Лондонском зоопарке впервые появились шимпанзе и орангутаны, королева Виктория сказала, что они «frightful and painfully and disagreeably human» [ «страшные и мучительно и неприятно похожие на людей»]. Но, по мнению молодого Дарвина, каждому, кто думает, что человек превосходит любое другое создание, следовало бы посмотреть на себя повнимательнее. Трудность признать эмоции у животных де Ваал приписывает нашей иудео-христианской культуре. Обе религии признают наличие души единственно за человеком и смотрят на человека как на единственно разумное существо, созданное по образу и подобию Бога. Я не разделяю этой оценки. В Китае эмоции животных до недавнего времени тоже находились вне поля зрения эмпатии. Животные вызывали интерес только как пища. Но с увеличением благосостояния и в Китае увеличивается интерес к животным и эмпатия по отношению к ним. Всё чаще китайцы заводят домашних животных, дурное обращение с животными вызывает резкую общественную реакцию, а в кампусе университета Ву Хан установлен монументальный памятник макакам-резус, жертвам исследований атипичной пневмонии SARS (severe acute respiratory syndrome – тяжелый острый респираторный синдром).

 

Когда один религиозный журнал задал де Ваалу вопрос, что бы он захотел изменить в человеке, если бы был Богом, он не мог не задуматься. Де Ваал по праву испытывает немалое подозрение к движениям, которые пытались изменить человека извне: социальному дарвинизму, марксизму, американскому феминизму. Он указывает на то, что обе стороны человека: одна, свойственная дружелюбным, склонным к эмпатии и сексуальным бонобо, и другая, свойственная брутальным доминантным шимпанзе, – необходимы для поддержания стабильности общества. Де Ваал не стал бы просить Бога радикально изменить человека, разве что добавить ему стремления к братству. Богу следовало бы наделить человека чуть большей эмпатией к «другим людям». Сомневаюсь, чтобы это помогло решить грандиозные проблемы, стоящие перед миром. Де Ваал и сам приводит контраргументы. Если вы с каждым ведете себя открыто и каждому доверяете, как при синдроме Вильямса, то вам не доверяет никто, и вам грозит полное одиночество. Эмпатия имеет свои темные стороны. Человек показал себя столь изощренным в изобретении пыток, потому что мы, как никто, можем вживаться в чувства другого. Повышенная эмпатия только повышает эту чудовищную способность. Де Ваал приводит в пример нацистского живодера, превращающегося по вечерам, вне лагеря в заботливого отца семейства. Мы можем быть очень склонны к эмпатии, но по отношению к другим группам полностью исключать это чувство. Миллионы людей, восхищенно устремлявшиеся за Гитлером, Сталиным или Мао, обладали не большей и не меньшей эмпатией, чем мы сами. Де Ваал хорошо бы сделал, если бы попросил Бога обуздать нашу склонность бездумно следовать за харизматическим альфа-самцом, будь он хоть человеком, хоть обезьяной. Это не только воспрепятствовало бы новому уничтожению целых народов или культурной революции, но и уменьшило бы риск возобновления пагубной привычки к самообогащению высшего руководства фирм и банкиров.